Читать книгу - "Дикарь из глубинки или курс выживания для мажорки - Алекс Коваль"

Увидев мужчину, чуть ли не бегом тороплюсь к нему.

– Погодите, – перебираю мелкими шажками. – Извините. Здравствуйте.

Мужичок останавливается и дожидается, когда я до него доковыляю.

– Подскажите, где найти Михаила Руслановича?

Мужчине лет пятьдесят. С добрыми глазами. Усмехнулся.

– Мишу-то? Так здесь где-то, – разводит руками. – Работы много, вот и носится.

– А-а-а, – тяну я.

– А ты откуда такая красивая?

– Оттуда, куда могу не вернуться, если не найду вашего неуловимого Михаила Руслановича, – качаю головой. – Может, вы все же знаете, где он носится сейчас?

– А ты пройди туда вон, – махнул рукой. – К коровнику. Там сейчас убираются, коровы на выпасе. Может, там. Или молодежь подскажет, где искать.

– Спасибо.

И я иду. Или, скорее, ковыляю к тому самому коровнику – большому зданию с белыми стенами под синей крышей. И запах… божечки мои! Запах просто убийственный. Аж глаза щиплет и разъедает.

Ворота открыты нараспашку. Оттуда доносится шум и голоса. А еще смех. Преимущественно женский. У входа толпятся простые парни и девчонки примерно моего возраста. В рабочей форме, грязных рубашках и резиновых сапогах. И я такая – здрасьте! В юбке-карандаш персикового цвета, белой блузке и на каблуках. М-да.

Останавливаюсь у входа в коровник. Замираю. Мысленно уже ненавижу этого Румянцева. Врубаю на максимум режим “вежливой дурочки” и улыбаюсь:

– Здравствуйте.

Ноль внимания.

– Здравствуйте! – напрягая голосовые связки, перекрикиваю шум.

Наконец-то на меня обращают внимание.

– О-па-па, – протянул парень белобрысый. Тут же снял кепку, прочесав пятерней густую шевелюру. – Я попал в рай, – уставляется на мои ноги с глуповатой улыбкой и направляется ко мне. – Откуда такое прелестное видение?

– Мне нужен Румянцев, – говорю я, закатив глаза и тяжело вздохнув.

Черт, нет. Здесь лучше глубоко не дышать.

– Дядя Миша? – переспрашивает.

– Он самый. Где он? Я уже несколько часов пытаюсь найти его.

К нам подходят девушки.

– А ты думаешь, он будет тебя ждать? – хмыкает одна.

– Жди, если он тебе так нужен, – подхватывает вторая.

– К вечеру вернется, – скалится третья.

Змеюки из коровника переглядываются и хохочут. Я стискиваю кулаки и молчу. А та самая беспардонная “молодежь” разглядывает меня, как диковинную зверушку. Как будто перед ними не человек, а чупокабра с рогами! Все ясно, как и джентльменство с гостеприимством – чувство такта этим деревенщинам не привито.

– Ясно, – бросаю. – Спасибо за помощь, – разворачиваюсь.

– Да вы не переживайте. Он скоро появится, – прилетает мне в спину. Оборачиваюсь, второй мужчина, чуть постарше. Кивает:

– Поди не завтракал еще. Дома ждите. Там же были?

Девушки цокают на него. Будто он сказал чего лишнего. Я хватаюсь за эту информацию, как тонущий за соломинку:

– Да, оттуда. Там меня встретила не особо гостеприимная Татьяна.

– Да вы не обращайте внимания. Это она свою территорию метит. Вы девушка видная, Танюха ревнует своего Михаила. Возвращайтесь туда и ждите. Здесь вам делать нечего. Запачкаетесь еще.

Я благодарю мужчину. Развернувшись, делаю пару шагов и наступаю во что-то мягкое. Слышится противный “чмяк”. Черт!

– Твою же мать! – ругаюсь, опускаю взгляд вниз.

За спиной раздается взрыв хохота. Я нервно вытираю подошву о траву. Дизайнеру “Louis Vuitton” и в страшном сне не снилось поди, что его лодочки за тыщу баксов будут ходить по коровьему дерьму. Ужасно.

Я тороплюсь покинуть это место. Не нравится мне эта деревня! Звери и мужики тут стероидные. И бабы здесь ужасные! А потом говорят, что это у нас в столице люди высокомерные и злые.

Глава 6. Мишаня

Милена

Я возвращаюсь к дому. На это уходит прилично времени: пешком, на каблуках, со стертыми-то пятками! Солнце палит нещадно. С каждой минутой день все ближе, а на улице все жарче. Даже легкий ветерок не спасает. Голову припекает, и она начинает слегка кружиться от голода.

Я вхожу на территорию дома, дергаю верхнюю пуговицу на рубашке, расстегивая. Легкая шелковая ткань неприятно прилипла к спине. По шее побежали капельки пота. Я обмахиваю свое красное лицо ладонями, достаю из багажника остатки “Боржоми” и залпом осушаю. Пару капель оставив для того, чтобы смочить ладони и провести ими по шее и щекам.

Если так пойдет и дальше, а меня так и продолжат пинать, как футбольный мяч – я точно грохнусь в обморок. Либо сравняю это адову деревеньку с землей! Надеюсь, этот Михаил, мать его, Русланович окажется сговорчивее, милее и гостеприимнее, чем его свора односельчан.

Закидываю бутылку в машину и ныряю в уже знакомые приоткрытые ворота. Ко мне снова бежит пес. Перебирая огромными лапищами, это мохнатое чудовище задорно виляет хвостом. Но заметив меня, тормозит и возвращается к дому.

Я за ним. И каково мое удивление, когда я вижу того самого стероидного тракториста, который восседает за столом на террасе и спокойно уминает пирожки.

Вот же ж св…светлый человек!

– А вы что тут делаете?! – возмущаюсь.

– Завтракаю, – отвечает спокойно, даже не взглянув в мою сторону и продолжает активно молоть челюстями румяные пышки, запивая молоком.

От вида еды во рту появляется вязкая слюна. Под ложечкой нестерпимо сосет. А желудок настойчиво толкает на преступление, нашептывая: укради тарелку и беги! Но благо, мозг пока еще тоже функционирует. И вместо того, чтобы нестись по полям с прорвой пирожков, я складываю руки на груди и рычу:

– Где этот ваш Румянцев и что вы делаете в его доме?

– Так я его помощник, – поднимает взгляд и ухмыляется, – помогаю.

– А сам он где? – не отстаю, следя за каждым движением мужика. Замечаю, как капает молоко ему на бороду, когда он пьет. Машинально облизываю свои губы и сглатываю.

– В город уехал.

– К-как? Как в город?! Позвоните ему! Скажите, что его тут ждут! Немедленно! У меня к нему серьезный разговор. Вопрос жизни и смерти, – и чем дальше, тем больше вероятности, что моей “жизни и смерти”.

– Ну вот, как приедет, тогда и поговорите серьезно. А пока, – пожимает плечами, хватая своей лапищей загребущей новый пирожок, – придется ждать, дамочка. Все равно телефон здесь не ловит.

– Совсем никакой?

– Совсем. Никакой.

– Даже спутниковый?

– В деревне? – смотрит на меня, как на душевно больную. –