Читать книгу - "Нарисуй Италию - Татьяна Александровна Грачева"

В воспоминаниях Алексея о юности в Комсомольском всегда присутствовала стойкая горечь. Ему казалось, что пасека и всё, что с ней связано, постоянно лишали свободного времени. А вот детство осталось в памяти пёстрыми всполохами и ощущением счастья. Для ребёнка, особенно мальчишки, Комсомольский представлялся настоящим раем, лучше любого Неверлэнда[1].

Вишнёвый сад, посаженный ещё дедом, выходил к Зелёному озеру, а за ним начинался небольшой, но самый настоящий лесок, где водились тетерева и зайцы, а зимой из глубины почерневшего леса раздавался волчий вой. Главной достопримечательностью по праву считался Лешачий овраг, в котором по слухам сгинули неопытные охотники и заплутавшие грибники, съеденные Лешаком. Местная страшилка периодически подтверждалась сводками о пропавших людях и не вернувшихся с пастбища коровами.

Для детей Комсомольский был сбывшейся мечтой о раздолье с привкусом опасности. Но в глазах старшеклассников посёлок выглядел не так привлекательно. Цивилизация здесь немного наследила, оставив после себя свет, воду и газовое отопление, но ночные клубы, сетевые магазины и популярные кафе быстрого питания сюда не добрались. Досуг не отличался разнообразием. У девочек был выбор между библиотечным кружком и танцевальным. Мальчики занимались в единственной спортивной секции при школе — карате, а на заросшем стадионе — чем-то, похожим на футбол. Тренера не было, справлялись сами. Так как правила трактовали по-своему, футбол периодически переходил в тренировку по восточным единоборствам, а ими, за неимением выбора, владели многие.

Когда Алексей заканчивал десятый класс, в Комсомольском случился кризис. Люди повально уезжали, продавали дома, а если не удавалось избавиться от жилья, просто заколачивали окна и двери до лучших времён. Половина посёлка просто вымерла, превратившись в кладбище брошенных домов. Природа воспользовалась беспечностью людей и начала наступать на цивилизацию, превращая Комсомольский в сказочную позабытую страну на краю света. Не верилось, что всего в двадцати километрах находится город, куда и подались жители исчезающего посёлка.

Родители Алексея будто и не заметили перемен. Городские блага их совершенно не интересовали. Им хватало своего обширного подворья, вишнёвого сада и пасеки. Крепкий каменный дом на высоком фундаменте заканчивали строить, когда Алексей ходил в начальную школу. А мансарда так и осталась в черновой отделке, обработанные олифой балки и шершавый деревянный пол не знали покраски.

Имея возможность наблюдать рассвет на берегу озера и дышать ароматным чистым воздухом, родители Алексея чувствовали себя вполне счастливыми.

Алексей хорошо запомнил день, когда его впервые посетила мысль сбежать из Комсомольского.

Отец разбудил его рано. Ваня ещё лежал в кровати, накрывшись одеялом с головой, и бухтел, что никуда не поедет и будет спать все выходные.

Евгений Прокопьевич осуждающе покачал головой.

— Опять допоздна по посёлку шатался или в заброшках сидел?

Алексей умылся и оделся под отцовское ворчание. Ваня никогда не вставал без борьбы, всегда отвоевывал себе пару минут, а когда поднимался, ещё полчаса напоминал примитивного голема, не способного мыслить и разговаривать.

Алексей зашёл на кухню.

— Доброе утро, мам.

Полина Степановна сосредоточено отсчитывала капли корвалола, поэтому ответила не сразу. В комнате витал узнаваемый запах лекарств, который Ваня называл запахом пенсионеров. Их родители пенсионерами и были. Ваню они долго вымаливали у Бога, а когда уже смирились, что детей у них не будет, в сорок три года Полина Степановна забеременела. Лёша родился спустя пару лет и был ещё большей неожиданностью. Так получилось, что между детьми и родителями оказалась пропасть даже не в одно поколение. Становясь старше, Лёша начал замечать, что у его одноклассников мамы выглядят моложе, а холодильник не похож на филиал аптеки.

— Доброе утро, Алёша, — Полина Степановна выпила капли, чуть скривилась. — Отец уже в саду.

Алексей быстро позавтракал и переоделся для поездки, вышел на улицу. На ступеньках чуть приостановился, вдохнул свежий будоражащий воздух. Казалось, солнечный свет такой плотный, что его можно есть, Алексей на самом деле открыл рот и высунул язык. Во рту стало горячо и сладко.

Весна была поздней, только пару дней назад из омшаника вынесли ульи, чтобы пчёлки смогли делать первые облёты в поисках одуванчиков и яблоневого цвета. Вишнёвый сад чуть с опозданием приоделся в бледно-розовый наряд и благоухал на все подворье. На ночь пчёлам ещё давали подкормку, но они деловито и активно отстраивали новые рамки и разведывали расположение медоносов. Поилки заполняли тёплой подсоленной водой.

За забором прошуршали шаги, Алексей открыл глаза, почувствовав себя неловко, будто его застали за чем-то слишком личным. Нашёл взглядом соседку и одновременно одноклассницу.

— Привет, Ириш.

— Доброе утро, — она смотрела на него пристально. Последнее время завела себе такой взгляд, от которого хотелось спрятаться. А так как жила через забор, спрятаться хотелось всё чаще. — Идёшь на день рождения к Жорику?

Алексей нахмурился, бросил взгляд через плечо на открытую дверь.

— Не могу. Просто не успею. Мы за пакетами едем в Сосновку, а потом будем пчёл переселять. Я папе обещал, ещё до того, как Жорик затеял празднование в городе.

Ира заметно расстроилась. Без Лёшки эта гулянка ей и даром была не нужна. Сосед недавно стал объектом её первых неловких попыток соблазнения, но словно не догадывался, насколько нравится девчонкам, а ей в особенности.

— А без тебя не справятся? Пусть Ванька помогает.

— Ванька тоже едет. Отец рассчитывает осмотреть пасеку продавца, побеседовать. Он раньше не имел с ним дела, хочет убедиться, что пчёлки хороши, чистокровные и здоровые. Затеял купить тридцать пакетов. А потом пчёлам ещё нужно будет сделать облёт, и каждую семью переселить в дадан[2]. На это точно весь день уйдёт. Хорошо, если управимся до вечера.

— Пусть моего возьмёт в помощь. Он бы тоже прикупил парочку пакетов. Если что, мы в четыре выезжаем от дома Жорика. Его отец повезёт нас на своей машине. Может, успеешь?

Алексей вздохнул. Ему хотелось в город на празднование именин в кафе, но отказаться от поездки в Сосновку он не мог. Дал слово отцу и понимал, что его помощь необходима. С его стороны отказ выглядел бы малодушием.

— Нет, Ир. Не могу. Как-нибудь в другой раз.

— Ну, а завтра? Завтра же воскресенье, — не сдавалась девушка. — Нельзя на день позже поехать? И всё успеешь: и на день рождения, и в Сосновку.

Алексей взлохматил двухцветную шевелюру.