Читать книгу - "Десять месяцев (не)любви - Юлия Монакова"

Полина родилась и выросла здесь: училась в школе на этом самом берегу, избегала вдоль и поперёк все стёжки-дорожки — чумазая, лохматая и босая, с ватагой местных ребятишек… Тайком от отца и тёти Насти (так называла Полина мачеху) купалась в Волге до первых заморозков. “Вот тогда и настыла на тебе корочка на всю жизнь, живёшь точно в ледяной скорлупке”, - полушутя-полусерьёзно сказала ей однажды лучшая подружка Динка Ермишина…

Родная мать умерла, когда девочке было всего пять лет, и Полина почти не помнила её лица. Зато множество сказок сказывала, бесчисленное количество песен спевала ей тётя Настя — а тётя Настя и рассказать, и спеть умеет! Именно с тех пор, ещё с раннего детства, и появилось у Полинки первое неосознанное желание сохранить все эти устные строки в письменной форме. До сих пор где-то среди её бумаг хранился блокнот со сказками: о том, как два братца, Туман да Частый Дождичек, приходили в гости к поволжским рыбакам…

Мужчины на острове крепкие, здоровые, высокие, как на подбор. Женщины им под стать, и на все руки мастерицы да хозяюшки: рыбку потрошить, жарить, коптить, солить и вялить… а уж душистая уха — это и вовсе баловство на скорую руку. Помимо этого, бабы ещё и в огород успевают, и в поле, и в лесок за грибами-ягодами, а если надо — могут даже на вёсла сесть, чтобы загнать коров на берег (коровы-то все тоже водяные, так и норовят залезть в Волгу, чтобы полакомиться сочной речной травой). Ещё и шитьём, и рукодельем успевают заниматься… Вот так принарядится иная тётя Маня к празднику в самолично пошитое пёстрое платье, отбягивающее крутые бока и полную тугую грудь — глаз не оторвёшь, куда там всяким вашим “Мисс Мира”!..

А в праздники весь этот стройный уклад летит кувырком. Мужики дружно уходят в запой, каков бы ни был повод: Новый год, Рождество, Пасха или день Победы. Бабы помалкивают, только и мечут на стол всё новые да новые угощения — жареное, печёное, солёное… Наливки и настойки тоже свои, домашние — на смородине, мяте, землянике или рябине. И продолжается это до тех пор, пока не оставят гости на столе полные рюмки: больше утроба не вмещает. Стало быть, веселью конец, пора и честь знать. Иных приезжих в моторки сваливают, точно кули, и отправляют по домам, а иных даже трогать не рискуют — до утра оставляют отсыпаться прямо там, где упали.

Как там писал Нестор? "Руси есть веселие пити…"* Да только никакое не веселие, а несчастие. Беда ужасная.

Вот и своё счастье не вышло у Полины из-за этого несчастья… Было ей шестнадцать лет, а кареглазому Косте Николаеву — восемнадцать. И казалось даже, что — вот она, любовь! Настоящая, чистая, первая. А затем один раз увидела его пьяным, другой, третий… и словно отшептали. Как ножом отрезало.

А лучшая подружка Динка после школы согласилась выйти за Костика замуж. И что здесь такого?.. Парень красивый, сильный, работящий… а если с Полинкой у них не сладилось — так она сама и виновата, нечего было выпендриваться. Вот только их дружбе с Динкой после этого почему-то пришёл конец.

Хотя, быть может, и не из-за Кости это всё. Просто Полина уехала в город, поступила в университет и в родной деревне стала появляться всё реже и реже. Во время нечастых набегов домой они обе с Динкой понимали, что и говорить-то им больше не о чем — слишком разные заботы. К тому же, Полина волей-неволей замечала, что встречаясь с ней, Костик смущённо трепещет ресницами и краснеет, как девушка, а Динка в такие моменты заметно напрягается и особенно зорко следит за мужем. Полине были неловки и тягостны эти встречи. Вот так нелепо оно всё и закончилось…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍От Костика с Динкой мысли почему-то вновь переметнулись к доценту Громову. Любуетесь стариной, говорит… а как не любоваться? Или он видит в прошлом одни только чёрные головёшки? И что для него “прошлое”, а что — “настоящее”? Как он представляет себе современность на острове, где всё давным-давно перемешалось и переплелось друг с другом — и старь, и явь?.. Он и рыбу-то, наверное, только в ресторанах видел… форель на гриле с лимонным соком! Весь такой чистенький, холёный, образованный.

Может, она и неправа — раздула из мухи слона. Ведь смешно воображать, что пишется настоящая научная работа, что серьёзный, образованный, умный доцент может плениться её жалкими черновиками. Но… когда-нибудь ведь будет и настоящая. Как много понадобится времени, чтобы знать столько же, сколько и он? Разговаривать и спорить с ним на равных? Не бояться увидеть насмешку в этих пронзительных серых глазах?..

Всему свой черёд, мысленно уговаривала себя Полина. Она непременно напишет отличную дипломную работу, которой можно будет гордиться. Затем обязательно поступит в аспирантуру… У неё будет очень интересная и насыщенная жизнь. Главное — не давать себе поблажек и уверенно идти к намеченной цели… Но Полина никогда не забудет о том, что время от времени полезно останавливаться на бегу: отдышаться, оглядеться по сторонам, отметить и прозрачное небо, и золотой диск солнца, и белые облака, и лазурную воду. Иначе… иначе сама душа почернеет и обуглится.

___________________________

*Из летописи «Повесть временных лет» древнерусского летописца Нестора (вторая пол. XI — нач. XII в.), где рассказывается о том, как киевский князь Владимир Святославович выбирал веру для Руси. От принятия мусульманства, которое запрещало употребление вина, он отказался: “Руси есть веселие пити, не можем без того быти”.

Илона

Входить в аудиторию Илона умела по-разному. К пятикурсникам она вошла сейчас так, что те моментально заткнулись и почтительно притихли, даже намёком не напоминая об их недавнем кофликте.

Она была ужасно зла на них. Эти нахальные студенты удумали пойти на кафедру и нажаловаться на Илону. Просто позорно наябедничали, как детсадовцы: ах, противная злая русичка устраивает им диктанты на каждом занятии — а на пятом курсе это, видите ли, унизительно, они же не школьники, спасите-помогите!

То, что “не школьники” лепят по пятнадцать ошибок на одной странице, ими почему-то не учитывалось. Больше всего ребят возмутило то, что курс неофициально разделили: кто-то получил освобождение от диктантов, как, к примеру, Полина Кострова и Ксения Далматова. Эти и ещё человек пять оказались вполне грамотными. Остальным же не давалось никаких поблажек, что невольно послужило причиной зависти и интриг среди студентов. И если та же Ксения не слишком раздражала однокурсников, то Полина прямо-таки выводила их из себя своей замечательной “учёностью”. Многие считали её заносчивой гордячкой, которая готова была идти по головам и всех сметать с дороги, выстраивая собственную научную карьеру. Особенно неистовствовала на Полинин счёт Ира Селиванова.