Читать книгу - "Теория снежного кома - Фэя Моран"

за просьбу исчезнуть. Вместо этого он схватил меня за плечи, развернул и поднял. Не грубо, не резко, а бережно.

Чтобы просто прижать к себе.

Меня пронзила волна протеста, но даже её я не смогла высказать. Я осталась беспомощной. Его тепло, его запах ещё больше разрывали меня на части.

Я знала, кто это.

Эйс.

Я уткнулась лицом в его плечо, и слёзы хлынули с новой силой. Он не отстранял меня, не пытался утешить словами. Он просто держал.

Я чувствовала, как его сердце бьётся в унисон с моим, бешено и беспорядочно. Долгое время мы стояли так, молча, в этом замкнутом, душном пространстве. В номере, который был полем нашей битвы. Его молчание не было неприятным. Напротив, оно было утешительнее любых слов.

Но в глубине души я чувствовала неприязнь к себе. Он не должен был это видеть. Он не должен был видеть меня такой беспомощной. Нельзя показываться врагам сломленным. Они используют это против тебя. Я всегда старалась казаться сильной. И вот теперь… я разваливаюсь у него на руках.

Сквозь пелену я попыталась отстраниться, но он только крепче прижал меня к себе.

– Не надо, – прошептал он, его голос был хриплым и тихим. – Просто побудь так.

Эти слова заставили меня замереть, и я снова уткнулась лицом в его плечо.

Одна из его рук скользнула по моей спине, обнимая меня ещё крепче. А другая – медленно, осторожно, начала гладить мои волосы. И в этом простом прикосновении я нашла утешение, которого так долго искала. Утешение в объятиях человека, которого презирала все эти три года.

Утешение в объятиях Эйса Муди.

20. Спуск в Лиллехаммер

Осознание произошедшего заставило меня раскрыть в ужасе глаза и толкнуть Эйса в грудь. От неожиданности он даже отшатнулся назад.

– Зачем ты пришёл?! – крикнула я, не узнавая собственного голоса. – Ну зачем ты пришёл сюда?!

Он молчал, и от этого мне стало ещё хуже.

С пеленой в глазах я направилась к двери, понятия не имея, куда идти дальше и что мне вообще делать в этой ситуации, Мир перед глазами расплылся в серую массу. Единственное, что я хотела – бежать. Бежать как можно дальше от этого кошмара.

Но Эйс схватил меня за руку и дёрнул в свою сторону. Резко, властно, не давая мне шанса опомниться. Он взял меня за плечи и настойчиво потребовал:

– Прекрати. Прекрати это. Хватит.

Его руки, обычно холодные и отстранённые, сейчас казались горячими.

Сейчас я внушала себе, что мне не нужно всё это – слова утешения или объятья. Потому что это не в моём стиле. Я не люблю обниматься и выслушивать, как меня жалеют. Это унизительно. Особенно в компании человека, перед которым мне нельзя было показывать слабину.

– Отвали! – выкрикнула я, пытаясь вырваться из его хватки. – Ты ничего не понимаешь!

– Понимаю, что ты сейчас не в себе, – ответил он, его голос был на удивление спокойным и мягким. – Ты в шоке. Ты расстроена. Но тебе нужно успокоиться.

– Я спокойна! Всё!

Он промолчал. В его взгляде не было того холода, с которым я сталкивалась каждый раз, когда мы пересекались. Сейчас он казался тёплым. Его руки всё держали меня за плечи, чтобы я не дёргалась. И мне было бессмысленно сопротивляться.

– Это была твоя мама? – спросил он.

Стало ещё отвратнее на душе.

У меня скривилось лицо, когда я вспомнила её. И в очередной раз вспомнила то, что мы пережили после её ухода.

Мне пришлось прикрыть глаза и сделать вдох.

– Да, – сдалась я.

– Мне жаль.

Я истерично засмеялась от абсурдности его слов.

– О, тебе жаль? – переспросила я. – Может быть, прекратишь это? Тебе не жаль. Ты злорадствуешь, ведь мне в очередной раз сделали больно.

Эйс покачал головой и прижал меня спиной к стене. Он наклонился, чтобы наши лица находились на одном уровне.

– Прекрати это, – повторил он. – Я устал.

– От чего, интересно?

– От притворства.

На мгновение он опустил голову, и я наблюдала только за его макушкой. Чёрные волосы, чуть взъерошенные, сияли в тусклом свете. Он скрывал лицо, может, чтобы я не увидела выражение, которое на нём отразилось. Но когда он поднял голову, взгляд стал ещё более незнакомым. Мягким и добрым. Без той надменности, сарказма, самовлюблённости, которые я привыкла видеть в его синих глазах.

Взгляд был… уязвимым.

– Я не могу больше так, – выдал он хрипло. Слова вырывались из него с трудом, словно он произносил их через силу. – Мне так жаль, что я сделал с тобой, Мила, и я ненавидел себя за это каждый долбаный день, поверь. Я никогда ничего так не ненавидел, как себя. И пусть это звучит как долбаное оправдание.

Моё сердце сжалось от неожиданности. Эйс Муди? Ненавидел себя? Это звучало настолько неправдоподобно, что я не могла поверить своим ушам.

– Не ври, – прошептала я. – Ты никогда не был одним из тех, кто жалеет о своих поступках. Ты слишком самоуверен, чтобы считать, что можешь совершать ошибки.

Он не ответил. Просто смотрел на меня, и от этого взгляда, в котором как будто не было ни капли лжи, мне становилось неловко. Его глаза были на одном уровне с моими, и для этого ему пришлось сильно наклониться. Он словно не хотел прерывать зрительного контакта.

Я начала сомневаться. Сомневаться во всём, во что верила до этого момента.

А потом он сказал:

– В тот день всё изменилось.

В голове крутились тысячи вопросов. Я хотела спросить его обо всём, но не знала, с чего начать. А момент был таким неподходящим, что слова никак не хотели вылезать наружу.

Эйс стоял близко, всё так же держа руки на моих плечах, вжимая меня к стене, а я не могла пошевелиться, и не от ужаса, а, скорее, от того, что мне хотелось остаться тут, чтобы никуда не выходить и не спускаться. Здесь было безопаснее.

Я повела себя как маленькая истеричка. Что подумает Айварс?

– Скажи мне правду, – прошептала я. – Правду о себе. Правду о своих чувствах. Правду о… своей болезни.

Его лицо застыло в немом выражении, и именно в этот момент он выпустил меня и отстранился.

– Почему ты никогда не рассказывал мне об этом?

Я удивилась собственному голосу. Он впервые прозвучал так: без агрессии, без нападок рядом с Эйсом.

Эйс сел на кровать, и тот мягкий взгляд стал в мгновение сломленным. Как будто ему вспомнилось всё самое плохое, что было в