Читать книгу - "Я наблюдал за тобой - Стейси Рум"

– Мам, пап, – неуверенно позвала я.

Все трое разом повернулись в мою сторону, и в этот же момент мама закашлялась, явно подавившись кофе, который пила в ту секунду.

– Даша?! – недоуменно произнёс Макс, точно перед ним стояла не родная сестра, а Йода из его любимых звёздных войн. – Ты что тут делаешь?

– Ага, и я тебя рада видеть, – буркнула я.

– Дочь, ты как здесь оказалась? Разве ты не должна быть в Питере?

– Сюрприз, – криво улыбнулась я. – Нам надоел Питер и мы решили вернуться. Не стала говорить вам, хотела сделать сюрприз.

– Надоел Питер? – недоуменно подняла бровь мама. – Даша, ты не заболела? Вы с Германом поссорились?

– Н-нет, – пробормотала я. – Не поссорились. Все хорошо.

– Как может надоесть Питер?! – с наигранным удивлением воскликнул брат.

– Как будто ты что-то понимаешь в Питере, – буркнула я, на что он показал мне язык.

За завтраком я рассказывала какие-то истории, которые бесконечным потоком лезли в мою голову. О том, как мы якобы прилетели в Питер, заселились в отель, где из крана бежала лишь холодная вода и не работало отопление. Потом – о том, как мы пошли на прогулку и промочили ноги в огромной луже, ведь погода в Питере была ни к черту. А просушить обувь, конечно же, не могли – отопление-то в отеле не работало! И на десерт – как Герман отравился пирожным, съеденным в какой-то забегаловке. Ложь сама лилась в мою голову и формировалась в невероятные истории, которым родители покорно верили. С этим дурацким путешествием я вообще превратилась в один сплошной комок лжи.

Когда мы вдоволь наелись булочек и выпили миллион литров домашнего лимонада, в дверь позвонили.

– Я открою, – вызвалась мама, и уже через пару минут вернулась на кухню со словами: – Даша, это тебя.

Нет, только не это. Не надо было даже гадать и спрашивать, чтобы понять, кто там. Но я была не готова говорить с ним. Я чувствовала обиду, ужасную обиду, и была совсем не уверена, что могу справиться с этим прямо сейчас.

Герман нервно переминался с ноги на ногу, стоя в прихожей нашего дома. Рядом с ним расположился мой чемодан. Он нервно разглядывал окружающую обстановку. Взгляд цеплялся за каждую деталь: за обувь, за висящие на крючке куртки, за ключницу в форме книги. Боюсь, он и сам был к этому не готов. Нервничал. И, наверное, даже…боялся?

– Я принёс тебе вещи, Даша, – тихо произнёс он, глядя в пол. – Там еще телефон. Мы оставили мобильники дома, помнишь?

«Забудешь такое», – подумала я, но вслух произнесла лишь сухое:

– Спасибо.

– Даша, ты злишься?

Я молчала, стараясь не смотреть ему в глаза. Злилась ли я? Да, я злилась. Определённо злилась. Он не послушал меня и сделал все по-своему. Заслуживает ли это обиды? Вполне. Но может он все-таки…не стал делать этого? Если только в нем осталась хоть крупица уважения ко мне…

– Ты написал заявление? – робко спросила я, надеясь, что сейчас он скажет «нет». Хотя бы короткое «нет», ну неужели мне нужно так много?

Но Герман молчал. Он смотрел будто бы на меня, но на самом деле – сквозь и молчал. И это молчание было красноречивее любых слов.

– Ты знаешь, что все это означает? – спросила я, стараясь держать себя в руках. Пришлось перейти на шёпот, чтобы нас не услышали родители, хотя шептать такое было тяжело. – Скоро сюда приедет полиция. Они станут допрашивать меня и мою семью. Родители узнают, что я не ездила ни в какой Питер, что обманула их. Что все это время я скрывала от них анонима. Они никогда мне этого не простят!

– Зато ты будешь жива! И он больше не будет докучать тебе своими посланиями!

– Ты так ничего и не понял! – разочарованно всплеснула руками я. – Это никогда не закончится, Герман. Я понятия не имею, кто это и что им движет, но он ни перед чем не остановится. Отзови это заявление, Герман.

– Я не буду его отзывать.

– Пожалуйста! Ради всего, что между нами было! Сделай это, пока полиция не пришла в наш дом и не перевернула нашу жизнь с ног на голову!

– Это он перевернёт твою жизнь с ног на голову. Он, а не полиция!

– Я прошу тебя, Герман!

Но он лишь молча покачал головой.

– Уходи, – прошептала я.

– Чего ты хочешь, Даша? Спастись или загубить себя окончательно?

Я молчала. Чего я хочу? Спокойствия. Только его и ничего больше. Достало. Как же это все меня достало.

– Ответь на этот вопрос, и может быть хоть тогда ты откроешь глаза! – воскликнул Герман. Он был на пределе.

– Уходи, Герман. Хватит мучить меня.

– Я делаю это ради тебя, и рано или поздно ты это поймёшь!

– Пошёл вон!

Он смотрел на меня. По его лицу ходили желваки. Серые глаза гипнотизировали меня. В то же время я увидела в них что-то, похожее на…разочарование? Грусть? Обиду? Герман сжал тонкие губы так, что они и вовсе превратились в невидимую ниточку.

      А потом развернулся и ушёл. Просто ушёл, не сказав больше ни слова.

Хотелось кричать, кинуться, схватить его за руку и попросить остаться. Хотелось, чтобы он вернулся, обнял и сказал, что все будет хорошо. Что мы со всем справимся. Чтобы он снова защищал меня. С ним не когда не было страшно.

Но сейчас я прогнала его. Он ушёл. И боюсь, что навсегда.

От досады и обиды я хлопнула дверью и полетела наверх, готовая сметать все на своём пути. Откуда-то снизу послышался зов мамы, но я не обращала внимание ни на что. Залетела в комнату, захлопнула дверь, не забыв повернуть крючок замка, бросилась на кровать и прорыдала, наверное, часов десять.

Родители не ломились в мою комнату; никто не обрывал мой телефон, хотя, наверное, за время нахождения в доме Германа он давным-давно разрядился. Я была одна и дала себе возможность насладиться этим одиночеством.

И даже когда я вышла из комнаты, зареванная и опухшая, никто не сказал мне ни слова. Кажется, родители все поняли и безо всяких объяснений и просто не хотели лезть в душу.

В ванной я умылась и наложила патчи, словно они могли спасти от гигантских мешков под глазами. Но, к сожалению, ни одни патчи и ни одно лекарство не смогут излечить мою израненную душу.

Когда я вышла, мама сидела на кухне и вновь пила свой любимый кофе, задумчиво размешивая сахар маленькой ложечкой.

– Я сварила тебе