Читать книгу - "Тайна императора - Елена Золотарева"

по нарам казематов! — Фарос шутливо бьет кулаком в плечо Ирима, и тот поднимает руки.

— Знаешь, это были не лучшие годы моей жизни!

— Можно подумать, ты там сидел! — язвит Анвар, давая понять, что знает больше, чем официальная версия для публики.

Я, наконец, успокаиваюсь. И пока вытираю слезы, мужчины по-дружески обнимаются, перекидываются еще парой шуток о невезении Ирима, и прощаются, чтобы продолжить допрос Антея.

Когда в комнату для допроса вошла женщина, поначалу я даже не предала этому значения. Подумала, кто-то из персонала. Она выглядела странно, но это не Земля. Здесь часто попадались люди, непривычные моему взгляду. Голова вошедшей была лишена волос, и лысина ярко блестела, отражая свет потолочных люминатов. То, что это женщина, было понятно по ее изящному телосложению. Даже в мешковатой робе она выглядела хрупкой.

Антон бросил на нее презренный взгляд и демонстративно отвернулся. И тут началось.

Грохнув кулаками о стол, эта женщина запрыгнула на него сверху, и скользящим движением оказалась перед Антоном.

Ее крик заставил вздрогнуть. Она кричала истошно, и быстро ее тонкий голос превратился в охрипший лай. Я не поняла ни единого слова. Таких попросту не было в том наборе слов, которому меня учили. Но и без этого было ясно, что это брань. Крепкая манурская брань обиженной и отчаявшейся женщины.

Антон небрежно отмахнулся от девушки, будто та была грязью на его ботинке, а она прижала руки к груди и протяжно взвыла. И только этот жест, сложенных у груди ладоней выдал в ней Малиан. Она делала так же, когда просила Анвара взять ее в нашу семью.

— Мила-я, может достаточно на сегодня? — Анвар мягко взял меня под локоть, пытаясь увести, но я выкрутилась и прилипла к стеклу.

— Что с ней сделали? За что ее обрили?

— Такие правила.

Он будто нарочно стал жестким, чтобы я была готова, что дальше будет только хуже. Что это не место свиданий, а место для допроса. И люди за стеклом не просто мои знакомые, а преступники. И лишиться волос ­– меньшее из наказаний, которые их ждут.

— Почему ты меня сдал?

Она уже не кричала. Ее голос осип, а грудная клетка дрожала от сдерживаемых слез.

Антон подкатил глаза, скривил челюсти, всем своим видом выражая свое презрение. Я помнила это выражение лица. Деньги на аборт он оставлял с таким же.

— Не ты ли хотела жить во дворце? — он поднялся со стула и навис над дрожащей женщиной. Сейчас, когда в комнате не было тех, кто сильнее его, он чувствовал свою власть. Пусть и над маленькой женщиной. Воистину, гордыня не лечится, — быть частью семьи императора, жить как принцесса…Ты получила, чего хотела. И устроил тебе это Я!

Он ударил себя кулаком в грудь, а я непроизвольно скривилась. Сейчас он был похож на обезьяну.

— За все нужно платить, Мали. Считай, что мы в расчёте. Пока ты была мне нужна, ты получала то, что было необходимо тебе. А теперь все!

От его тона даже мне было жутко. И представлять, как чувствует себя женщина, слышащая это от мужчины, которому верила, не хотелось. Пусть она и потрепала мне нервы, но сейчас, чисто по-женски, мне было ее жаль.

— А Борей? Сделай что-нибудь хотя бы ради него, Антей! Как я без него?!

— Думать своей головой надо было, когда девку отравить пыталась. Я такого распоряжения не давал!

Мне передернуло, но крепкие руки Анвара, стоящего за спиной, тут же сняли напряжение, обняв меня.

— И чтоб ты знала, это была моя дочь. Так что, если я влеплю тебе пощечину, окажусь прав.

Я не сдержалась. Запыхтела так, будто лошадь фыркнула, и ринулась к двери. Что я могла сделать этому предателю? Вонзить ногти в глаза? Плюнуть в лицо? Попытаться придушить? Сейчас мне казалось, что, попади в мои руки оружие, я бы не раздумывая применила его по назначению.

— Мила! — Анвар снова пригрозил мне, взглядом указывая на выход, — мы сейчас уйдем!

И на этот раз я согласилась. Пусть для меня это представление, наконец, закончится. Иначе, я просто сойду с ума.

— Я хочу на воздух.

— Конечно, — Фарос быстро собрал кое-какие вещи, лежащие на столике, взял бутылочку воды, и мы вышли из тайной комнаты, даже не бросив прощального взгляда на людей, что так круто изменили наши жизни.

Пока мы шли, я то и дело ловила на себе вопрошающие взгляды, в которых читалось: «Как могло случиться, что этот безжалостный человек стал твоим возлюбленным?» А мне бы и самой хотелось спросить у Создателя: «Почему влюбленность до сих пор не лечат психиатры?»

Я посмотрела на своих мужей и невольно улыбнулась. С ними все иначе! С ними не было того сумасшествия, что случается в первые дни влюбленности. Не было метаний, сомнений, подозрительности. Все было иначе. Все было ясно, прозрачно, хоть и стремительно.

Мы остановились во внутреннем дворике, где было видно сиреневое небо Ману-ра, но не дули сбивающие с ног ветра. Я подняла голову кверху и вдохнула полной грудью. Всему свое место. Всему свое время. А нам следует научиться принимать каждое испытание как урок. А еще научиться прощению.

Была ли готова я простить парочку злодеев, что чуть не испортили мне жизнь?

Это вряд ли. Но было кое-что, что мне казалось решением по силам.

— Что будет с Бореем?

Анвар с Фаросом переглянулись и вернули свои настороженные взгляды мне.

— Его воспитанием займутся лучшие учителя. Его не бросят, все-таки, он внук императора и мой племянник. Я буду курировать эти вопросы.

— Он будет знать о том, кто его родители?

— Это вряд ли. Пока он мал, и есть шанс не портить его жизнь знанием о том, что его отец и мать предатели и убийцы.

Я горько усмехнулась. Каждый имеет право на правду. Только вот, обязательно найдется тот, кто решит, иначе. Например, я. Мира вряд ли узнает о своем настоящем отце. Она вошла в семью императора как приемная дочь Анвара, ею же и останется. А еще никогда не узнает, что у нее есть брат.

Однако, у моей дочери будет семья! Настоящая, полная, дружная, любящая! А у ни в чем невиновного мальчишки, невольно ставшим орудием возмездия его сумасшедшей мамаши, нет. Только лучшие няни, лучшие воспитатели, лучшие преподаватели. И о любви ни слова.

Я опустила голову, пытаясь подобрать слова, чтобы выразить все, о чем