Читать книгу - "Тайна императора - Елена Золотарева"

еще большей надежности. Жар и твердость их тел немного успокоили.

— Ведите Малиан! — дал команду допрашивающий, — а ты отдохни пока. Ирим, полегче. Дай ему выдохнуть.

Ирим еле заметно кивнул, и тягостное ощущение могильника, мгновенно исчезло, позволяя вернуть дыханию нормальный ритм.

— Может, вернешься домой? — Фарос мягко сжал мои плечи и губами коснулся метки на ключице.

— Нет уж! Досмотрю шоу до конца.

— Отважная землянка! — Анвар тихонько рассмеялся, легко целуя меня в висок, — мне нужно найти отца. Я скоро.

Проводила мужа взглядом и послала ему воздушный поцелуй. Как только он вышел, на пороге нашей потайной комнаты появились двое из охраны и взглядом попросили своего начальника уделить им время.

— Побудешь одна?

— Конечно, не беспокойся, — я отпустила Фароса и вернулась к стеклу, через которое могла бы наблюдать за происходящем в соседней комнате.

Наверное, мне хотелось добиться от себя той степени равнодушия, когда совсем плевать. Чтоб ни капли сострадания. Поэтому я пристально смотрела за отцом Миры и даже не моргала.

Антон оторвал голову от стола и откинулся на стуле. Его грудная клетка часто вздымалась, подрагивала, и мне даже показалось, что он плачет.

Испытывали ли я к нему жалость?

Не успеваю понять, потому что снова чувствую на себе взгляд Хранителя. Только вот смотрит он уже не из-за стены, а стоя в полуметре от меня.

— Наконец, эти двое подпустили меня к тебе…— его голос тихий, обволакивающий, таким нельзя не заслушаться.

С трудом контролируя тело, отступаю назад. Не могу понять что чувствую, но коленки дрожат.

— Как же я понимаю их! — он улыбается, но я замечаю печаль на его лице, — я бы тоже не отдал свою женщину преступнику. Но правда оказалась иной. Я не преступник, а ты не моя шера-йя. Все волновались зря.

Он протягивает руку, чтобы взять мою ладонь, но я одергиваю ее, сама пугаясь своей реакции. Ирим спокойно воспринимает мой страх. Кажется, он уже привык, что его боятся, и не настаивает.

— Прости, что позволил себе лишнего. Но я до последнего не верил в то, что ты не мое Солнце. Думал, прикоснусь и почувствую, что моя…но этого так и не случилось

С трудом сглатываю, хотя в горле снова сухо. Смотрю в черные-черные глаза и вижу в них свое отражение. Это так красиво, волшебно, что можно потерять счет времени, пытаясь рассмотреть детали, потому что там я другая.

— Все нормально. Я не в обиде, — пытаюсь улыбнуться, но мышцы на лице сводит, — ты не мог бы выключить эту свою силу совсем? Знобит что-то.

Ирим улыбается так, будто я сказала глупость, но в то же мгновение напряжение в теле сменяется спокойствием, и мое тело мягко стекает в кресло.

— Благодарю. Так лучше, — уже спокойно улыбаюсь и даже дышу равномерно.

Ирим бросает взгляд на кресло, стоящее рядом, но присесть не решается. Почему-то мне кажется, он не хочет провоцировать на ревность моих мужей, хотя больше чем уверена, я нравлюсь ему. А он мне?

Впервые смотрю на мужчину трезвым взглядом. Сейчас он не воздействует, и я могу адекватно мыслить и оценивать его поведение, слова и, конечно же внешность. И, если первое и второе можно интерпретировать по-разному, то его божественное тело абсолютно точно можно назвать совершенным. Но это вызывает во мне лишь чувство наслаждения прекрасным, без подтекста.

— Желаю тебе найти свое солнце как можно скорее. Уверена, ты хороший человек и достоин счастья.

Я абсолютна искренна, но вот веры в то, что пожелала нет. Я просто не представляю, какая женщина сможет выдержать его энергию.

— Я уже не надеюсь. Давно не ищу, — обыденно отвечает он, будто от обеда отказывается.

Ирим легко поднимает кресло, стоящее рядом, и ставит напротив меня. Тянется за стаканчиком, наливает воды и садится. Как самый обычный человек, хотя и выглядит как герой древних мифов. Ему не нужно играть, изображать. Он бог бы вылить на меня тонну своей харизмы, искупать в обаянии, но сдерживает их в себе, потому что ценит любовь. Даже чужую. Повезет же его девушке!

— То, что мои друзья нашли свое солнце…— он поднимает голову, мечтательно смотрит в темное пространство под потолком, а потом с грустной улыбкой, возвращает взгляд мне, — вернуло меня к жизни, подарило надежду на то, что и я скоро стану одним из счастливчиков…Но, видимо, мой путь иной.

— Ты станешь! —я хочу его поддержать, но не могу найти нужных слов. Все, что могу сделать для этого человека, так это разобраться в природе сияния, парности, и помочь найти его солнце. Даже, если для этого нужно будет собрать генетический материал женщин со всей вселенной! Для чего мне это? А знаете то чувство, когда ты любишь и любим, когда ты чувствуешь себя самым счастливым, тогда очень хочется, чтобы каждый человек на свете испытал то же, что и ты! И Ирим, уверена, достоин этого.

Но, кажется, Ирим уже не надеется. Он недоверчиво ведет бровями, хоть и кивает в знак благодарности за поддержку.

— Мы с Анваром были как часть единого. Дружили долго, чувствовали друг друга. Потом появился Фарос, и уверенность в том, что мы найдем солнце, одно на троих, росла с каждым годом. Даже не представляю, какой план у мироздания, если меня так жестоко обманули.

— Для тебя приготовили потрясающую женщину. Твою! Самую-самую!

Он грозит мне пальцем, забавно сощурившись.

— Откуда знаешь?

— Чуйка! — улыбаюсь в ответ, чувствуя, как его тепло касается и меня. Неужели я смогла растопить эту безнадежную глыбу льда в его душе?

— Что?

— А, — я отмахиваюсь, совсем забыв, что он возможно, не знаком с земными языками, — на моей родине в народе так называют предчувствие.

— Чуйка…— из его уст это слово звучит как-то непривычно, но все же красиво, мелодично, — а знаешь, я поверю тебе!

Моя сентиментальность больше не выдерживает этой душераздирающей оперы и вырывается наружу слезами. Я пытаюсь скрыть их широкой улыбкой, но мое сердце вдруг стало таким большим и переполненным любовью, что я не могу больше держать переживания в себе. И даже, если это снова проделки Хранителя, играющего энергиями, я ему благодарна за этот опыт.

— Мила-я? — Анвар застывает на пороге, пытаясь оценить обстановку, — откуда эти слезы?

Он быстро оказывается рядом и обнимает, прижимая крепко-крепко.

— Кажется, кто-то соскучился