Читать книгу - "Новый год по новому стилю - Ольга Горышина"

Я долго не могла уснуть и задремала как раз в тот момент, когда Гриша толкнул меня в плечо.

— Люба плачет.

Я чуть не грохнулась на пол — так спешила выбраться из-под одеяла. Она не пошла нас искать. Лежала в кроватке и плакала. В подушку. Как взрослая женщина. Тихо. Чтобы никто не услышал. Она не знала, что ее новый и единственный папа очень чутко реагирует на детей. Это свою женщину он проспал. А я — свою дочь.

— Люба, что случилось?

На этот раз она не только ткнулась носом мне в грудь, но еще и обвила мокрыми от слез ручонками мне шею.

— Я хочу домой… Хочу домой, — всхлипывала Любаша тихо.

Что делать? Что говорить? Как убеждать? Сказать, что это и есть теперь наш дом…

— Лиза, ляг с ней. Она же спит… — навис надо мной Гриша, чтобы коснуться поцелуем моей склоненной макушки и заодно стащить на пол Льва. Или наоборот. Неважно.

Теперь я действительно могла вжаться в стенку спиной и прижать плачущего ребёнка к груди. Кровать большая — можно и ноги вытянуть. Или протянуть, если плач не прекратится.

— Любаша, Любаша, Любаша…

— Лиза, дай ей заснуть.

Гриша сидел на полу, вдавив подбородок в поднятую к носу коленку, и гладил мне ноги, успокаивая то ли меня, то ли себя. Я замолчала и через какое-то время Люба действительно уснула.

Гриша тяжело выдохнул и поднялся с пола.

— Я принесу плед с дивана.

Думала, он ляжет рядом на пол, а это он меня решил укрыть и ушёл в спальню, не попытавшись увести меня с собой. Я еще долго лежала и пыталась не думать — ни о ком и ни о чем. Только давалось это с большим трудом, но сон все равно взял свое, а разбудил меня сильный кофейный аромат. Чашка находилась чуть в стороне от моего лица — наверное, на тот случай, если я в испуге подскочу с подушки. Только кого мне было пугаться: спящей дочери, зарождающегося дня или стоящего у кровати Гриши.

— Бери чашку, чего ждёшь?

Пробуждения! От сказки — от которой, к счастью, никто не заставляет меня просыпаться.

— А ты?

— А я буду тобой любоваться. Это меня взбодрит куда лучше кофе! — добавил он уже наглым полушепотом, намеренно держась за блюдечко, чтобы я, пожалев кофе, не начала применять к нему физические методы воспитания.

Кофе уже не обжигал: видимо, к утру я спала довольно глубоко и пришлось долго меня будить. Тело затекло — позы за всю ночь я так и не сменила. С трудом подняв себя в сидячее положение, я с ещё большим трудом заставила губы оторваться от чашки.

— Так не пойдёт, — теперь лукаво щурилась я. — Мы обещали друг другу все делать вместе. Я глоток — ты глоток.

— Если только твои губы подсластили кофе. Я люблю его переслащенным.

Честно? А я к девятому дню знакомства этого еще не знаю… Но зато убедилась опытным путем, что одной чашки на двоих нам хватило, чтобы начать утро с улыбки. Мы вместе дождались, когда проснётся Люба — мне очень хотелось, чтобы дочка даже на одну секунду больше не почувствовала себя брошенной.

— Доброе утро! — я все же успела сказать это раньше Гриши, а Любаша в ответ лишь захлопала пышными ресничками.

От ночных слез не осталось и следа. Подушка, которую ночью пришлось перевернуть, высохла. Люба снова улыбалась. Даже утренняя каша не смахнула с лица улыбки. Внучка только поинтересовалась, кто в больнице сварит кашу для дедушки Саши. А потом помогала мне делать его любимые бутерброды. Гриша все это время сидел без дела на барном стуле и с улыбкой наблюдал за нами. Может, это и было его самым важным воскресными делом? И будет в наступившем году?