Читать книгу - "Римские каникулы - Олег Рой"

С каждым проведенным вместе с Олафом днем Римма чувствовала себя все свободнее: находившийся рядом с ней круглосуточно человек постепенно переставал был таинственным незнакомцем. Все возникающие вопросы решались быстро и словно бы сами собой, видимо, оттого, что их взгляды на жизнь во многом совпали. Билет на паром для Риммы оплатил Олаф, но дальнейшие расходы они делили поровну. Каждый вечер он рекомендовал какой-нибудь ресторан на выбор из двух-трех и говорил при этом примерно следующее: здесь средний чек такой-то, и ресторан известен своими рыбными блюдами, здесь хороший вид на залив и ужин будет стоить столько-то, а здесь я люблю бывать в ветреный день и смотреть на закат. Выбор Олаф оставлял за Риммой. Ее это не напрягало, наоборот, она чувствовала себя увереннее, так как была не нахлебницей, а равноправным партнером.

Были и странности, но совсем пустяковые. Когда Римма попросила сводить ее в Национальный музей изобразительных искусств, Олаф посмотрел на нее с замешательством. А потом отказал: этого не было у них в планах. Ведь они обсуждали, что в Стокгольме сходят только на фотовыставку и в этнографический парк-музей Скансен, куда со всей Швеции свезли старинные деревянные дома и даже целые улицы. Еще в плане стоял музей корабля «Васа», затонувшего в стокгольмском заливе чуть не сразу после постройки и поднятого оттуда в середине XX века. Эти музеи – визитные карточки Стокгольма, как Эрмитаж и Петропавловская крепость в Санкт-Петербурге… Он готов был и дальше объяснять что-то в духе туристических справочников, но Римма расхохоталась: внезапная растерянность придала его мужественному лицу какое-то испуганно-детское выражение. Обняв Олафа за шею, она взъерошила ему волосы и беспечно махнула рукой: Скансен так Скансен. Какое, в самом деле, это имеет значение?

Еще на пароме они стали близки. Секс с ним не имел ничего общего с неловкими и большей частью крайне неудачными студенческими опытами: Олаф оказался заботливым и внимательным любовником, он чутко прислушивался к ее реакциям, постоянно спрашивал об ощущениях и несколько раз поинтересовался, есть ли у нее какие-то особые предпочтения, о которых ему стоит узнать. В ответ Римма беспокойно ерзала, глубже закапываясь в подушки и одеяла роскошной кровати: она пока что не чувствовала себя готовой к обсуждению столь интимных вопросов. В ее понимании слова «наш первый раз» и «особые предпочтения» не очень-то вязались друг с другом, да и никаких таких из ряда вон выходящих предпочтений у нее не имелось, – но почему-то в этом неловко было признаться, словно в чем-то постыдном. Олаф терпеливо нависал, ожидая ответа. Пришлось раскашляться и попросить воды, потом ей что-то попало в глаз, и в итоге щекотливая тема была закрыта.

Время пролетело стремительно. За две недели, проведенные в обществе Олафа, Римма твердо укрепилась в своей симпатии к нему и поняла, что хочет развивать отношения дальше. Она пригласила Олафа приехать в Москву в конце лета, он просиял улыбкой, но ответил уклончиво: мол, пока не уверен, будет ли у него возможность взять отпуск. Римма и не подумала обижаться: работа – это всегда работа, и предложила встретиться, когда он сможет.

Обратно в Москву она должна была лететь самолетом. Проводить ее в аэропорт Олаф не смог – его срочно вызвали на завод. Утром они нежно простились, он уехал, а Римма осталась в его доме одна – ждать вызванное такси. Пока ждала, забрела к нему в кабинет, увидела на столе заполненный от руки ежедневник и не смогла удержаться от соблазна заглянуть в него. Пролистав страницы, Римма узнала, что в этом году она у Олафа вторая кандидатура на рассмотрение. И будут еще две: в августе, когда он «не сможет» приехать в Москву, и в октябре. Рождественская неделя была обведена розовым маркером и снабжена подписью на шведском, которую Римма без труда перевела через «Гугл»: «Рождество в Париже с… Бюджет – 3000 евро пополам (заказать кольцо у Картье в “черную пятницу”)». Место имени будущей счастливой избранницы пока что занимал предусмотрительно широкий пропуск.

Это был удар в самое сердце, оскорбивший Римму в лучших чувствах и обидевший до глубины души. Увлекшись Олафом, она сама даже подумать не могла о том, что можно параллельно рассматривать каких-то других кандидатов. Как оказалось, так ведут себя не все. Только вернувшись домой и немного успокоившись, Римма еще раз прокрутила в голове всю поездку, потом заглянула в свой профиль на сайте брачного агентства и поняла, что Олаф педантично продемонстрировал ей все то, что она сама указала в качестве предпочтений: будущий муж должен увлекаться фотографией, жить в приличном тихом месте, иметь свой обустроенный дом, заниматься спортом и пр. Она ничего не написала про интерес к изобразительным искусствам – вот он и не захотел тратить время в Стокгольме на «незапланированную ерунду». Он был с ней честен – в меру того, как сам это понимал.

Осознание мало помогло, в Москву Римма вернулась с разбитым сердцем. Мама старательно утешала ее, но дочь чувствовала, что втайне Людмила Сергеевна довольна тем, что очередной раз оказалась права в своем недоверии к скандинавам. Вот если бы женихом был итальянец… Кстати, в отсутствие Риммы из агентства прислали еще несколько анкет, и там как раз… Но тут, наверное, впервые в жизни, Римма отважилась пойти маме наперекор и не только заблокировала Олафа во всех мессенджерах и соцсетях, но и удалила свои данные с сайта брачного агентства и дала себе зарок больше никогда не пытаться прикупить себе жениха с помощью «профессионалов». Римма всё так же ни минуты не сомневалась в том, что счастье ждет ее где-то за границами «шестой части Земли», но решила, что отныне будет устраивать свою судьбу только собственными руками.

С тех пор вот уже четвертый год, Риммино сердце, как пишут в дамских романах, было свободно (хотя саму ее это выражение просто бесило, и, услышав его, Римма всегда цитировала известную телеведущую, заявляющую, что ее сердце – не туалетная кабинка). Она терпеливо ждала своего счастья, хотя с каждым годом это ожидание давалось все труднее. Но что поделаешь, если в России практически невозможно встретить мужчину, который может тебя по-настоящему заинтересовать? Во всяком случае, так было до недавнего времени. Неужели ситуация начинает меняться? С каждой минутой Римма все сильнее ощущала, что ее интерес к Матвею начинает выходить за рамки обычного любопытства, и не понимала, радоваться этому или огорчаться. А что если ее чувство не найдет ответного отклика? Всякое же может быть…