Читать книгу - "Я люблю...тебя! - Линдси Келк"

Ну и что он от меня теперь хочет? Что мне сказать, что сделать? Я принялась грызть ноготь большого пальца.

— Ладно, я буду говорить, а ты не вешай трубку, хорошо?

За пять лет я видела Саймона плачущим всего дважды. Первый раз — когда умер его дед, а второй — когда «Челси» выиграли всухую, но сейчас, судя по всему, он собирался доказать, что Бог любит троицу.

— Не понимаю, о чем я думал; хотелось сменить работу, окружение или повлияло то, что мне скоро тридцатник, — не знаю, — продолжал он. — Я убедил себя, что жизнь проходит мимо. Я смотрел на тебя и видел ипотеку, пенсионные планы, оплату колледжей, воскресные поездки в супермаркет и в конце концов старость. Я отдалился от тебя. Но я был не прав.

Я ассоциируюсь с воскресной поездкой в супермаркет? Я перестала грызть ноготь. Саймон смотрел на меня и видел пенсионный план?

— Я долго думал об этом. Я был не прав. Сейчас я это признаю. Я был хорьком, но теперь хочу вернуться домой. Я люблю тебя.

— Любишь?

— Люблю.

— Несмотря на то что я пресная и скучная?

— Несмотря на это, — попытался рассмеяться Саймон. — Пресная — не так и плохо, если хорошенько поразмыслить. Мне тебя очень не хватает, Рейч.

Я вдохнула и медленно выдохнула. Я спокойна. Я совершенно спокойна. Мне вовсе не светит оказаться сейчас на Западной Куинс-стрит.

— А что, если я этого уже не хочу? — вырвалось у меня. Никогда еще Рейчел не была так близка к провалу. В смысле к сдаче. — Что, если я изменилась?

— Ты все та же Рейчел, — ответил Саймон, и в голосе прорезалось раздражение, что я не рухнула лапками кверху как дохлая собака. — Слушай, ты когда прилетаешь? Встретить тебя в аэропорту? Я приготовлю ужин, и мы все обсудим.

Я надула щеки и посмотрела на мини-купер. Эм едва ли не наполовину высунулась из окошка, энергично крутя рукой, приказывая мне закругляться, и не забывала при этом отправлять в рот пригоршни «Раффлс». Я помахала и показала два пальца — в смысле еще две минуты. Ну то есть я считаю, что это может сойти за знак «две минуты». Не исключено, что я показала ей «викторию».

— Рейч? — послышался голос Саймона на противоположном конце линии.

— Нет.

Мой голос. Это сказала я.

— «Нет» в смысле — не надо приезжать в аэропорт?

— «Нет» по всем пунктам. — Я начала бегать туда и обратно. Наплевать мне стало на давление. — Нет, встречать меня не нужно. Нет, ты не можешь притвориться, что ничего не произошло. Нет, ты не можешь вернуться домой. Это больше не твой дом.

И все это как-то сразу становилось правдой. Я слишком много сделала за десять дней, чтобы вернуться в исходную точку. Конечно, легче все перечеркнуть и списать на временное помутнение сознания вроде кошачьего буйства[51], но кому нужны легкие пути? Я давно не люблю Саймона: мне попросту нравилось жить не одной, хотелось, чтобы кто-то был рядом по вечерам, — но теперь я видела: то, что он предлагает, мне не нужно. Сердце у меня из-за него не разбито; оно болит из-за того, что я от него хотела. И больше я этого не хочу.

— Рейчел?

— Ты хорек! И трусливый м…к! — Я вздрогнула и проартикулировала бабкам на лавочке «извините». Одна покачала головой — мол, ничего-ничего, вторая улыбнулась. — Если бы я пришла домой три месяца назад и сказала: «Так, Саймон, я хочу потрахаться на стороне, но когда мне надоест ночевать у подружки на диване, я вернусь, причем сначала буду диктовать условия и звонить тебе с оскорблениями, ты как, не против?» — что бы ты ответил?

— Рей…

— Я позвоню, когда вернусь и решу, что делать с квартирой. А сейчас мне некогда, я вот-вот брошусь с моста или сделаю что-нибудь аналогичное.

Я прервала связь и очень громко назвала Саймона скверным словом. Пожилые леди, сидевшие рядом на автобусной лавочке, несколько опешили.

— Прошу прощения. — Я прикрыла рот ладонью. — Просто забыла, где нахожусь.

— Не волнуйся, — сказала леди в красивом оранжевом макинтоше. — Мы в свое время повидали достаточно м…ков, просто называли их иначе.

— Дональда Тайлера помнишь? — захихикала вторая, когда подъехал автобус. — Вот это был настоящий м…к.

Я стерла выступившие слезы, довольная, что престарелые канадки не возмутились, и улыбнулась им, когда они садились в автобус. Через сорок лет мы с Эмили будем такими же, а Мэтью, без сомнения, будет носиться по Майами в кабриолете с очередным молодым мальчиком. Почесав свербящий от слез нос, я пошла к машине и с размаху плюхнулась на сиденье.

— Что стряслось? — Мэтью взглянул мне в лицо и тут же обнял и прижал к себе. — Ты расстроена?

— Это Саймон звонил, — промямлила я в мокрое пятно от моих слез на его футболке. — Просился домой.

— О Боже. — Эм вместе с чипсами прянула между сиденьями, чтобы принять участие в объятии. — А ты что сказала?

— Сказала «нет». — Первым делом я сбросила «Раффлс» на пол, в нишу для ног. Чипсы мне пригодятся достаточно скоро. — Я не хочу его возвращения. Это уже не его квартира, он ушел.

— Потрясающе. — Мэтью выпутался из объятий и поднял руку для ободряющего шлепка ладоней. — Вот и хорошо. Без него тебе будет лучше.

— Ты стала настоящей одиночкой, — поддержала Эм. — Мужчины мира, берегитесь!

— Да уж. — Я положила голову ей на плечо. — Рейчел Саммерс, международная сердцеедка.

Я могла бы действительно заслужить этот титул, если бы перестала думать об одном очень особенном сердце, которое недавно как минимум надкусила. И меня мучила совесть.

— Ты нам еще про вчерашний день не рассказала, — напомнил Мэтью, выпихнув Эмили обратно на заднее сиденье и убедив пристегнуться. — Хочешь все обдумать? Может, отложим до завтра?

Последние два дня были утомительными и сумбурными. Разница во времени выбила Рыжую Рейчел из игры, и мне прежде всего требовалось ее вернуть. А это означало только одно. Я пристегнула ремень, достала из сумки список и помахала им перед носом Мэтью:

— Если я на это вообще решусь, то только сегодня.

— Да, мэм, — кивнул он, повернув ключ в зажигании. — Тогда — к Ниагарскому водопаду.

— У-у-у-у! — заорала Эм в окно. — Дорожные приключе-е-ения!

— Эм, — сказал Мэтью зеркалу заднего вида. — Это всем очень скоро надоест.

— У-у-у! — Она наклонилась вперед и повторила вдвое громче: — Дорожные приключения!!!

— Может, поедем? — предложила я, убирая лохмотья салфетки в сумку, больше не боясь, что прыжок с тарзанки может оказаться для меня последним. Сломанная шея лучше, чем четыре часа в машине с этими двумя.