Читать книгу - "В плену удовольствия - Элизабет Торнтон"

Ева подняла бокал, рассматривая рубиново-красное вино, а потом ответила резким голосом:

— Да, еще дважды. Об одном вам известно: хотя я и не слышала, что говорила леди Софи, зато перед моим мысленным взором возникли презабавные картины.

Эш поморщился и поспешил продолжить:

— А второй случай?

— Когда вы сказали Марте, что мой отец подмешивает в свой табак опиум, я услышала ее голос. — Ева отхлебнула вина и добавила: — Марта знает, что это не так.

— Что?

— Я не имею в виду те дозы лауданума, которые отец время от времени принимает от головной боли, но вот как обстоит дело: это Марта подмешивала опиум в табак. И теперь, когда отец понял, чьих рук это дело — ведь больше некому — у нее будут неприятности.

— Но зачем она так поступала? — в смятении спросил Эш.

— Вовсе не с целью навредить. Марта пыталась помешать отцу занять какую-нибудь должность, потому что не хотела оставаться одна. У нее нет друзей и вообще никого, кто составил бы ей компанию. Кроме мужа. Лауданум затуманивал разум отца и делал его зависимым от жены.

— Да эта женщина просто… — Эш не смог подобрать достаточно крепкого словца, чтобы закончить фразу.

— Вот именно. — Ева посмотрела на него вопросительно: — А откуда вы узнали, что отец принимает опиум? Мне бы это и в голову не пришло.

Взгляд собеседника стал задумчивым. Помолчав, Эш вздохнул и ответил:

— Вы однажды спрашивали меня о моей матери. Так вот, Анджело написал всё верно: она была хрупким цветком, растущим в пустыне. Моему отцу она была нужна лишь для того, чтобы рожать ему сыновей. К несчастью, для этого ей не хватало выносливости. Когда еще один ребенок родился мертвым, моя мать нашла утешение в опиуме — это единственное, что помогало ей держаться.

Ева ошарашено произнесла:

— Извините. Я не знала.

— А откуда вам знать? — безжизненным голосом заметил Эш. — Это ото всех скрывали. Мой отец был гордым человеком. Он делал вид, что его жена страдает от нервной болезни, потому что потеряла стольких детей. В каком-то смысле он был прав. Именно по этой причине моей матерью сначала завладела меланхолия, а потом уже дошло и до опиума.

Он поднес бокал к губам и сделал большой глоток.

— Я… А сколько вам было лет, когда умерла ваша мать? — мягко спросила Ева.

— Четырнадцать. Она скончалась на моих руках. Не помню, где тогда был отец. А я как раз вернулся домой на каникулы. За матерью, как и за моим братом Гарри, ухаживала сиделка. Бабушка взяла бы на себя заботу о них, но отец, поссорившись, запретил ей переступать порог нашего дома. — Эш наклонил голову, и Ева заставила себя посмотреть ему в глаза. — Это случилось так давно. Теперь я не часто вспоминаю о тех плохих временах.

Ева понимала, что в доме, напоминавшем унылую пустыню, Эшу, скорее всего, жилось нелегко. Именно он был опорой для матери и брата — а к кому еще они могли обратиться за поддержкой? Нелегкое бремя легло на плечи юного Эша. И все же он ни разу не проклял свои несчастья, не пожаловался на трудности, которые добровольно на себя взвалил. Все превратности судьбы Денисон встречал улыбкой и пожимал плечами. И он вовсе не пустой человек, как когда-то думала о нем Ева. Эш — твердый, надежный, словно камень.

— Вот почему, — добавил он, — я так вспылил, когда прочел то, что написал Анджело. Мне показалось, что этот человек хорошо знаком с моей семьей.

Официант убрал их суповые тарелки, и вскоре на столе появились пирог с рубленным мясом, вареный картофель и брюссельская капуста. Выбора блюд в этой небольшой гостинице не было: всем посетителям подавали одно и то же.

— Но почему именно Анджело? Вот чего я не понимаю. Почему вы слышите именно его голос?

— Не знаю. Могу только догадываться. Полагаю, мы с ним каким-то образом связаны. Действие его историй происходит в садах. Может, связь именно в этом?

— Но по описаниям в его историях вы не можете определить, о каких садах идет речь?

— Нет. Когда, подобно мне, посетишь такое множество садов, все они начинают казаться одинаковыми.

Эш ненадолго задумался, а потом спросил:

— А еще чьи-нибудь голоса вы слышите?

Ева покачала головой.

— Думаете, я сама не пыталась изо всех сил понять, откуда я могу знать этого убийцу и как у него получается передавать мне свои мысли? — Она положила вилку и нож на тарелку. — Как зритель я как-то раз была в Лондонском центральном суде на процессе об убийстве. Но при этом никакие посторонние мысли не вторгались в мой мозг.

— А что мисс Клэверли говорит об этих голосах?

— Я рассказала ей только об одном голосе, потому что не хочу, чтобы она за меня беспокоилась. — Ева медленно выдохнула. — Положа руку на сердце, я совсем запуталась. Анджело, ворвавшийся в мой ум, страшится разоблачения. Он бессердечный, хладнокровный душегуб, готовый на всё, чтобы его не раскрыли. Но те истории в «Геральд»… В них речь идет о нем, и, прежде чем появятся новые, Анджело захочет заставить замолчать их автора — кто бы тот ни был. Он понимает, что если попадется, то кончит жизнь на виселице, и убьет любого, чтобы этого избежать.

Эш откинулся на спинку стула, размышляя над словами Евы, а потом сказал:

— Я понимаю, почему вы сбиты с толку. С чего бы Анджело публиковать эти рассказы, если он так страшится разоблачения?

— Вот что меня озадачивает.

Эш подался вперед и жестко произнес:

— Это он убил Гарри?

— Да. И не только его, — мягко ответила она. — Я видела не меньше трех жертв Анджело.

— И что им движет?

Ева, уже начиная уставать, ответила:

— Не знаю. Полагаю, месть за то, что его унижали.

— Это лишь предположение? От него мало толка. — Брови Эша сошлись на переносице, и он уставился отсутствующим взглядом на небольшое пятно на скатерти.

— Возможно, всё это — лишь игра моего воображения, — заявила Ева, чтобы проверить, как собеседник отреагирует. — Не исключено, что мои видения — всего лишь сны, и я придаю им слишком большое значение. А эти голоса рождены моими мыслями.

Размышляя о брате, Эш не обратил внимания на то, что Ева пристально на него смотрит. Неожиданно она отодвинула стул, встала и отрывисто сказала:

— Полагаю, наш разговор окончен? Я сообщила вам всё, что знаю. Я очень устала и, если не возражаете, хотела бы лечь спать.

Эша поразила внезапная перемена в поведении Евы. Только