Читать книгу - "Мое бурное прошлое - Лорен Хендерсон"

Ничего тут не изменилось. Да и с чего бы? Когда мама открыла дверь, на ней был тот же фартук, что и всегда, сколько я себя помню (впрочем, это мог быть ремейк фартука, нашедшего приют в помойном ведре или пополнившего коллекцию тряпочек для уборки). В прихожей стоял привычный запах чистящих средств, распространявших, согласно этикетке, аромат «Свежей сосны» и «Океанского бриза», а в реальности вонявших ядохимикатами.

– Входи, входи, – пригласила мама. – Тщательнее вытирай ноги, я только что пропылесосила.

Она суетливо заспешила в кухню. Я повесила пальто и направилась за ней. Кухня – единственное во всем доме место, где запах химии вытеснен ароматом стряпни. Неудивительно, что это был мой любимый уголок. Пройдя мимо шкафчика под лестницей с арсеналом отбеливателей, чистящих паст и щеток, я поспешно закрыла за собой кухонную дверь. Резкий запах неизбежно вызывал у меня приступ насморка – стоило хотя бы на секунду задержаться у лестницы.

– Вот, купила вина. – Я выставила бутылки на стол. – И «Бейлиз» для тебя.

Мама обожает «Бейлиз», но скорее умрет, чем признается в этом (из-за дурацкой паранойи ей казалось, что ликер – отрава). Когда мы были малышами, мама, уложив нас спать, иной раз прикладывалась к бутылочке. Потом всегда уверяла, что ликер помогает от желудочных колик.

– Пусть остается, – сказала она равнодушно, будто наличие в доме «Бейлиз» было ей глубоко безразлично. – Поставь в шкафчик.

– Вино открыть? – спросила я.

– Уж я точно не буду.

– Но ты же не откажешься распить бутылочку за ужином? Это твой любимый сорт.

Так упрашивают капризного ребенка скушать шпинат.

– Возможно, – отрезала мама. – Там видно будет. Уж пару бокалов она точно уговорит, ей просто надо порисоваться.

Мама открыла духовку. Чудесный аромат вырвался наружу, как компьютерное облачко из рекламы бульонных кубиков. Произнеси я это вслух, и на меня бы обрушился шквал возмущенных замечаний: мать скорее даст отрезать себе руку, чем согласится приготовить что-нибудь из этой «химии».

– Как вкусно пахнет, – сказала я почти просительно, будто не знала наверняка, что к данной реплике мама отнесется благосклонно.

– Сочный кусок мяса попался. – Наша мамочка не из тех, кто быстро сдает позиции.

Она захлопнула духовку и повернулась ко мне. Крутые завитки – видно, совсем недавно побывала у парикмахера, – выкрашенные как всегда в ореховый цвет, так плотно прилегали к голове, что напоминали парик. Когда проступала седина, мамины волосы выглядели гораздо здоровее и натуральнее.

– Итак, – сказала мама, – расскажи мне о своем брате.

У меня не было сил говорить. Усталость так одолела меня, что я готова была улечься прямо посреди кухни и заснуть. Налив себе вина, я отхлебнула глоток и ответила:

– Кажется, у него все в порядке.

– Он уже пошел на эти свои курсы? – небрежно спросила мама.

– В понедельник пойдет. Но ему выдали какие-то брошюрки, и он все это время читал их. Кажется, ему нравится, мам.

Она фыркнула.

– Завтра он придет на обед, – сообщила она, – и я с ним поговорю. Знаешь, я еще не отчаялась наставить его на путь истинный.

– Что на ужин? – спросила я, надеясь отвлечь ее внимание.

– Ростбиф, тушеная картошка, горошек и салат. Я специально приготовила говядину, чтобы подать завтра Крису на обед. Он любит говядину с хреном.

За ужином мама рассказала новости о своем варикозе, об очередной передряге с Лорой Дэвис и Джин Уизерс, которых она представила то ли как психопаток из ближайшего дурдома, то ли как отъявленных бандиток, совершивших ряд нападений на местных жителей и арестованных силами правоохранительных органов. Собственный рассказ так ее развеселил, что к концу ужина она почти размякла.

– Так! – сказала мама, когда мы убрали со стола и вымыли всю посуду. – Сейчас по телевизору будет Агата Кристи. Я полагаю, тебе не нужно никуда спешить и ты посмотришь со мной кино. Еще нет и девяти.

Проведя в компании ящика минут десять, я стана клевать носом. За ужином мне волей-неволей приходилось держаться ровно и участвовать в беседе, периодически отпуская сочувственные реплики. Но, погрузившись в кресло, я сразу же раскисла, как гогда в поезде.

– Немного устала, – призналась я во время рекламной паузы. – Пожалуй, пойду наверх и полежу немного.

– Полежишь? – Мама не поверила своим ушам.

– Что-то мне нехорошо. Посплю часик и приду в норму.

– Только не говори, что это моя стряпня! – испугалась мама.

– Нет, конечно нет. Просто у меня выдалась жуткая неделя…

Мама издала изумленное фырканье.

– Ладно, как хочешь. Только сними покрывало с кровати. Оно не для того, чтобы на нем валялись.

Я с трудом преодолела ступени. Мне казалось, что они отстоят друг от друга не меньше чем на полметра. Добредя до спальни, я смогла лишь сдернуть покрывало с кровати и прямо в одежде повалилась на постель. Через некоторое время как будто сквозь толщу воды донесся мамин голос. Я чувствовала, как она трясет меня за плечо, но я словно находилась на дне морской пучины, с камнем на шее и не могла пошевелить и кончиком пальца.

* * *

Проснулась я от жажды. Пересохшее горло саднило, в голове гудел туземный тамтам. На какое-то мгновение мне почудилось, что я после грандиозной пьянки завалилась в чужую постель, но память тут же вернулась, и я поняла, что заболела.

Часы на ночном столике показывали три. Я проспала как убитая полночи. Гланды раздулись и пульсировали. В детстве я подцепила жуткую инфекцию, и с тех пор гланды раздуваются как голубиные яйца при первых же симптомах простуды. Неуклюже повернувшись в темноте, я перевалилась через край кровати и спустила ноги на пол. Сразу закружилась голова, и я снова упала на постель. Нужно встать и напиться. От каждого движения меня прошибал пот, а все тело тряслось как от холода. Хотя какой уж холод: мама всегда врубает обогреватель на полную мощность, и даже ночью в доме стоит африканская жара.

Слава богу, аптечка ломилась от лекарств. Я проглотила две таблетки парацетамола и принялась осушать кружку за кружкой. Вода воняла хлоркой, напомнив мне о бассейне. Жажда не утихала. Как будто я выплескивала наперстки воды на дно пересохшего источника, и она в одно мгновение испарялась с выжженной поверхности. Я пила до тех пор, пока желудок не раздулся и не пригрозил взорваться, если я выпью еще хоть каплю. Кое-как доплетясь до постели, я снова вырубилась, едва коснувшись головой подушки, как будто меня придушили. Часа через четыре я опять встала и прошла заново весь курс. Вода, парацетамол, холодный пот. В окно сочился свет, и я задернула шторы, точно вампир, алчущий мрака и глухой бессознанки. Последнее было не так плохо. Хотя бы забуду о ломоте в мышцах.

* * *