Читать книгу - "Без ума от герцога - Элизабет Бойл"

— Она слушалась твоих приказов раньше? — фыркнул с лестницы Джек.

К своему ужасу, Джеймс не получил поддержки от своей невестки и от леди Стэндон. Обе женщины стояли плечом к плечу, скрестив на груди руки, и смотрели на него.

— Какое письмо, ваша светлость? — сердито тряхнула головой леди Стэндон. — Не было никакого письма.

— Конечно, было. Я самолично его написал и отдал секретарю, велев немедленно его доставить.

Сказав это, Джеймс увидел в дверях холла Кантли и Фоули. Мало того что они не спешили выполнять свои обязанности, они пятились назад, словно… словно…

И весь день вдруг предстал в новом свете. Задержки. Проблемы. Исчезнувшие слуги.

— Возможно, вы написали письмо, — сказала леди Стэндон, — но его не доставили, ваша светлость.

Так он и думал. Письмо не доставили, как и остальные его записки Элинор. И если ужас налицо Кантли и Фоули был уликой, то он знал, кого винить.

— Фоули! — позвал герцог тихим грозным голосом.

Лакей покачнулся и на подгибающихся ногах двинулся вперед. Он посмотрел на суровое выражение лица Кантли, потом перевел взгляд на хозяина.

Яростного выражения лица Джеймса хватило, чтобы слова посыпались как из рога изобилия.

— Я хотел это сделать, ваша светлость… но я… то есть… мы все… мы думали, что вы…

Вперед выступил Кантли.

— Ваша светлость, мы действовали из лучших побуждений и исключительно в ваших интересах. Мы заботились о вашем благополучии. Вы в последнее время сам не свой, мы боялись, что вы… вы…

Миранда разинула рот.

— Вы думали, что он сошел с ума! О Господи! Это катастрофа!

Леди Стэндон еще не закончила, бунт персонала играл незначительную роль в ее насущных заботах.

— Элинор уверена, что вы обманывали ее.

— Обманывал? — возмутился Джеймс. — Это все равно, что обвинить меня в жульничестве!

Потом он почувствовал укол стыда. Он ведь прикидывался Сент-Мором.

— С чего она это взяла? — заносчиво поинтересовался он, вместо того чтобы признать свою роль в этой неразберихе.

— Из-за того, что рассказал ей лорд Льюис, сказала Минерва.

— Льюис?! Что он мог рассказать ей обо мне?

Джек кашлянул.

— Да много чего! Как ты, вернее, не ты, а Сент-Мор обчистил его и забрал опекунство над Тией, что ты опытный мошенник и все время охотился за деньгами Элинор и опекунством над ее сестрой, что ты прекрасно ориентировался в игорном зале и всю ночь играл в мушку.

Джеймс отмахнулся от этих домыслов:

— Элинор знает, что все это чепуха.

— Откуда? — вступила в разговор Миранда. — Игорный зал? — Она оглянулась на мужа: — Ты сказал, что вы оба были в «Уайтсе».

Джек застонал:

— Я не хотел тебя тревожить.

Миранда неодобрительно подняла брови:

— Лорд Джон Тремонт, только не говорите, что вы спустили наши с таким трудом заработанные деньги в этом ужасном месте.

— Ни в коем случае, — заверил их Джек. — Я проиграл деньги Паркертона.

— Не все ли равно, чьи деньги проиграны, — вмешалась леди Стэндон. Суть в том, что лорд Льюис испортил мнение Элинор о вас. Теперь она считает вас мошенником, а не рыцарем, в которого влюбилась.

При всех обвинениях и ужасе ситуации у Джеймса был всего один вопрос.

— Она меня любит?

Леди Стэндон лишь руками всплеснула.

— Любила полчаса назад, а теперь бросилась к Лонгфорду искать его расположения.

— Она правда его любит? — Арабелла тоже услышала шум и спустилась посмотреть, что происходит в их обычно упорядоченном доме. В ее глазах был нежный свет, которого прежде не видели.

— Всем сердцем, — ответила ей леди Стэндон.

— Папа, ты должен спасти ее.

Арабелла взглянула туда, где стоял ее отец, но теперь он исчез. Снаружи донесся стук копыт и скрип кареты.

— О Господи! Он украл нашу карету! — воскликнула леди Стэндон.

— Только не это! — застонал Джек.

Безумный герцог Паркертон умчался спасать женщину, которую любил всем сердцем.

Когда Элинор подъехала к дому, где герцог Лонгфорд устраивал вечеринку, ей следовало бы понять, что она приняла плохое решение. Литтл-Куин-стрит находилась в той части города, где, по слухам, мужчины селили своих любовниц.

Дом был громадный и скорее подходил для развлечений, чем для обители возлюбленной; но адреса было достаточно, чтобы Элинор охватило беспокойство.

Привратник и бровью не повел, увидев, что она прибыла без плаща или накидки. Вместо этого он вручил ей маску и указал на лестницу. Сверху доносился шум голосов и звуки музыки. Никто не встречает гостей. Нет горничных, которые забрали бы верхнюю одежду.

Только палец привратника, указавший на лестницу, и пустой взгляд, свидетельствовавший, что ее появление не стоит особого внимания.

Поднявшись по лестнице, Элинор вошла в бальный зал, ожидая увидеть его ярко освещенным, но он был погружен в тень. Когда она прошла дальше, зал показался ей подобием восточного сераля — кругом кричащая роскошь, пурпур и позолота, широкие диваны, заваленные подушками. А публика!

Элинор осторожно пробиралась сквозь толпу.

Побывав на множестве светских мероприятий, она была не готова к такому смешению гостей. Она считала, что ее платье покажется здесь дерзким, но оно ни в какое сравнение не шло с нарядами других женщин. Дамы были разодеты в шелк и парчу, а декольте такой глубины, что многим грозила опасность вывалиться из платья.

Но казалось, они об этом совершенно не тревожились. Дамы кружили по залу, громко смеясь и цепляясь то к одному мужчине, то к другому.

А мужчины?

Одеты так же смело, как и дамы. На многих такие тугие бриджи, что не скрывают того, что под ними. А у некоторых в определенном месте специальная подкладка, чтобы казаться внушительнее.

Вздрогнув, Элинор оглянулась в поисках двери, но была уже в глубине зала и не могла сориентироваться, откуда пришла.

Элинор знала, что сегодня вечером ей надо сохранить трезвый ум, и составила в карете план. Она найдет герцога Лонгфорда, будет взывать к его чувству чести и умолять о помощи.

А потом как можно быстрее постарается отправиться домой.

Но, судя по тому, что она увидела, идя в полумраке, чести здесь явно не избыток. Пытаясь выяснить, где хозяин, она начала разглядывать гостей в надежде увидеть Лонгфорда. Его трудно пропустить, он высокий и внушительный, но, поскольку все в масках и вызывающе одеты, трудно определить, кто есть кто.