Читать книгу - "Между решениями - Вэнди Джинджелл"

перестать просить о вещах, которые не сделают тебя счастливой, Пэт. Жизнь становится намного приятнее, когда человек принимает то, что лежит на поверхности, и не копает слишком глубоко.

— Чья бы корова мычала, — сказала я вслух, и как только я это сделала, я почувствовала, как в дверях моего дома собирается Между: собирается, сопоставляется в одно целое, которое было очень похоже на реального человека. Мои глаза всё ещё были закрыты, но я поняла, когда фигура закончила формироваться и вошла в комнату, недостаточно весомая, чтобы быть реальной, но пугающе настоящая.

Я открыла глаза.

Он стоял там, где всегда стоял Кошмар, — Атилас, тихий, вежливый и аккуратный, — и, возможно, именно этот неприятный факт заставил всю комнату задрожать и закачаться в искажении реальности и восприятия, прежде чем всё вернулось в норму. Когда всё снова улеглось, передо мной был Атилас, почти осязаемый и реальный, и вместо комнаты вокруг меня у меня внутри всё затрепетало.

— Мне это не нравится, — сказала я. Я почувствовала, как у меня морщится подбородок, и сжала челюсти, чтобы остановить это. Я сделала это — я должна была это сделать, потому что здесь больше никого не было, — так почему же я чувствовал себя такой уязвимой и бессильной?

— Я, кажется, предупреждал тебя, — сказал он. — Про то, что скрывается под поверхностью, и так далее.

— Ты всегда предупреждаешь меня.

— Ты никогда не слушаешь.

— Я всегда прислушиваюсь, — сказал я ему. — Я принимаю к сведению.

— Так вот, что ты делаешь?

— Я ещё не умерла, — отметила я, но нить глубокого дискомфорта всё ещё тянулась внутри меня, ускоряя сердцебиение и наслаивая страх, кусочек за кусочком. Мне казалось, что я не смогу этого остановить, даже если захочу.

Атилас сделал шаг ко мне, затем другой.

— Удивительное обстоятельство, — сказал он. — Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается.

— Может, это и твоя философия, но не моя, — сказала я. — Оставайся на своей половине комнаты, хорошо? Тебе не обязательно сюда подходить.

— Я думаю, тебе пора поспать, — сказал Атилас, снова приближаясь.

— Ты же не пытаешься заставить меня уснуть, — сказала я, дыша слишком часто и неглубоко. — Ты собираешься попытаться убить меня, не?

— Я думаю, пришло время, не так ли? Я всегда говорил, что было ошибкой не убить тебя.

Его слова не должны были показаться знакомыми, но они были знакомыми: как будто я уже слышала от него что-то подобное в прошлом и тогда не поняла этого. Инстинкт побуждал меня вскочить и убежать, разорвать кусочки Между, которые остались в стенах моей спальни, убежать куда угодно, только не быть здесь.

Но это не вернуло бы мне воспоминаний. Это просто привело бы меня к настоящему Атиласу, который не стал бы мне помогать, или к Зеро, который защитил бы меня, сглаживая видимость, о сохранении которой этот Атилас так заботился.

Проблема была в том, что я не была уверена, что обретение моих воспоминаний в конечном итоге не убьёт меня, а Атилас здесь, наверху, был достаточно реален, чтобы перемещать воздух, когда он двигался, посылая волну за волной паники по мне в виде дрожи.

— Говорил? — спросила я. — Я этого не помню.

— Давай не будем лгать друг другу, Пэт, — мягко сказал Атилас.

Если бы он мог убить меня — если бы эта его версия могла это сделать, если бы я могла умереть здесь — я бы позволила ему убить меня.

И хотя все мои мысли и инстинкты кричали мне дать отпор, убежать, я позволила ему обвить руками мою шею, его серые глаза смотрели в мои без тени сожаления.

Я не уверена, что ожидала почувствовать давление этих пальцев на своей шее или непонятную апатию, разлившуюся по моему лицу, когда мне перекрыли доступ кислорода. Лицо надо мной потемнело, покрылось коричневыми и горчично-жёлтыми пятнами, и я почувствовала, как моё тело свело судорогой, когда оно попыталось сделать то, чего я не смогла заставить его сделать.

Не знаю, потеряла ли я сознание или просто заснула, но на мгновение всё исчезло.

И я вспомнила.

Я проснулась в поту, воздух в моих лёгких, во рту был тяжелым, горячим и металлическим. Далеко отсюда, в другом мире или в другом слое мира, я почувствовала, как дрогнули мои веки; они были закрыты, но я всё ещё могла видеть. Я могла видеть комнату вокруг себя, и всё в ней было залито мягким лунным светом. Воздух застревал у меня в горле, а простыни запутались вокруг моих ног, слегка блестевших от пота, выступившего из-за ночного тепла. Я пыталась высвободиться из-под простыней, вдыхая горячий, солёный воздух, моё сердце бешено колотилось в груди в дикой панике, которая не имела ни причины, ни смысла. Я заставила себя не торопиться, чтобы разобраться во всём. Даже когда я, наконец, опустила ноги на пол, я не сразу встала.

Не знаю, пыталась ли я всё ещё контролировать биение своего сердца или была так напугана, что просто не могла заставить себя двигаться, но движения получались медленными и скованными. По моей спине струился пот, но ногам было холодно, пальцы на ногах поджимались.

Было что-то настолько ужасно неправильное, настолько абсолютно чуждое, что я даже не могла найти способ признаться, насколько я была напугана. Итак, я встала и заставила себя двигаться, мало-помалу, пока, наконец, не оказалась в дверях своей комнаты и не отодвинула засов на потайной двери.

Мои первые шаги были неуверенными и отрывистыми, мне не хватало освещения от уличных фонарей, и мои глаза могли различать только смутные очертания комнаты. Глубокое и постоянное чувство страха, охватившее мои конечности, было настолько всепоглощающим, что, когда я наступила на что-то липкое и мягкое, мне потребовалось мгновение, чтобы почувствовать, как влага просачивается сквозь мои носки.

Я споткнулась о что-то мокрое, потом спохватился, и мне показалось, что в темноте диван был более комковатым, чем следовало бы. Тёмный ужас в глубине моего сознания нарисовал голову в тени над спинкой дивана, которая просто наблюдала за мной и ждала, когда я сделаю ещё один шаг. Это могли быть Папа или Мама, которые просто сидели там в темноте, заснувшие и ещё не отправившиеся спать в кровать, но в тот момент я не могла заставить себя поверить в это.

Я продолжала двигаться мелкими, плавными движениями, которые скользили и смещались подо мной, влага просачивалась между пальцами ног, пока я не оказалась достаточно близко, чтобы в панике броситься к выключателю на дальней стене, который, казалось, впился мне в плечи настоящими когтями.

Я ухватилась за приставной столик, о который