Читать книгу - "Куртизанка - Дора Леви Моссанен"

Я провожаю его во двор, мои руки обнажены, пеньюар покачивается на надушенных бедрах. Я играю на его чувствах, злоупотребляю ими, бужу в нем воспоминания о прошлом и будущем, стараюсь подчинить себе его обоняние, искушаю его, вынуждая забыть, что значит «здесь» и «сейчас».

У ворот он колеблется, словно решая, а не вернуться ли ему в мои объятия.

— Симона, будьте готовы уехать поздно вечером.

Прежде чем успевает осесть пыль, поднятая колесами его удаляющегося экипажа, я бегу обратно в дом. Я натягиваю на себя бриджи для верховой езды, сапоги и мужскую рубашку. Я собираю волосы в пучок и прячу их под шляпой, его шляпой.

— Мадам Симона, куда вы собрались? — спрашивает у меня Намибия, когда я уже собираюсь выскользнуть за ворота.

— Хозяин предложил мне совершить прогулку на базар.

— Да, да, конечно, вы можете сходить туда, но только не в таком виде. Пожалуйста, вернитесь в дом. Я дам вам подходящую одежду.

* * *

Оживленная улица за воротами особняка месье Жан-Поля Дюбуа заполнена криками торговцев, малолетними попрошайками с печальными глазами, загорелыми лицами и забитыми пылью легкими. Женщины несут корзины с фруктами, которые каким-то чудом балансируют на их головах, покрытых разноцветными платками. С темных потных шей свисают на кожаных перевязях деревянные подносы, ломящиеся от сигарет, орехов и печенья в форме фигурок животных, предназначенных для продажи. На грубых прилавках неряшливыми кучами свалены жареный картофель, сушеные бананы и вареные тыквы. В воздухе висит густой аромат специй и черной патоки. Среди местных жителей изредка попадаются светлокожие уличные торговцы-коробейники.

Мне говорили, что после зимних дождей во время короткой весны в Намакваленде можно увидеть чудесные цветочные поля. Но окружающий меня пейзаж песчаных дюн и суровых гранитных гор означает, что зима была сухой. Крепость месье Жан-Поля Дюбуа олицетворяет собой единственный островок состоятельности и благополучия посреди живописных временных лачуг и бараков.

Быстрые взгляды украдкой, пожатие плеч, кивок, скрытый от посторонних глаз обмен деньгами — явно признаки незаконной торговли. Основным источником дохода в этом чрезвычайно бедном районе Намакваленда остаются краденые бриллианты. И непрерывный поток контрабанды плывет прямо перед моими глазами.

Я обращаюсь к безобидному на вид прохожему с просьбой показать мне дорогу к городскому руднику. Тот обводит горизонт за моей спиной широким жестом, словно это и есть рудник. А потом продолжает свой путь, не удостоив меня даже кивка на прощание. Я подхожу к невысокому, коренастому и седовласому пожилому мужчине, стоящему за прилавком, на котором лежат огромные кокосовые орехи. Он ловко раскалывает один из них и разливает сок по стаканчикам, составленным пирамидой.

— Доброе утро, — приветствую я его. — Не могли бы вы показать мне дорогу к бриллиантовому руднику?

Он раскалывает очередной орех, а потом рубит его на мелкие части. Его пальцы, похожие на высохшие сучья деревьев, устремляются в сторону бескрайней пустыни.

— Вон там и дальше — это Даймонд коуст, Бриллиантовое побережье, которое тянется отсюда, где мы стоим с вами, до самого Атлантического океана. Территория, которая принадлежит месье Жан-Полю Дюбуа.

Прикрыв глаза ладонью, я вглядываюсь в жаркое марево, стараясь заглянуть за пустынное плато, поросшее колючим кустарником, и дальше, за песчаные дюны, как будто и в самом деле надеюсь увидеть рудник, о котором мне рассказывал Кир.

— Туда можно дойти пешком? — задаю я новый вопрос.

— Солнце поджарит вас живьем, если вы рискнете отправиться туда одна. Лучше нанять экипаж. — Его безволосую грудь сотрясает приступ кашля, и он выплевывает на ладонь сгусток крови, перемешанный со слюной. — Бриллианты, — хрипло шепчет он, — это наше проклятие, жизнь и смерть, наша судьба.