Читать книгу - "#20 восьмая - Юлия Кова"

— Не знает, — помедлив, сказала Таня, — Ленка только английский и знает.

— И как знает, прилично? — Я разогнул скрепку.

— Прилично, — пришлось смириться Тане. — У Ленки экономика и бухгалтерия в нефтегазовом на английском шли. GAAP там, IAS, аналитика. — Таня поморщилась.

— А как Ларионова по работе? — Я свернул из Таниной скрепки фигушку.

— Да нормально, вроде бы. Я лично не жалуюсь.

— Не жалуешься? То есть Ларионова по работе что-то делает лично для тебя? — Из фигушки я слепил розочку. — И что же именно, позволь спросить?

— Ну, на Ларионовой лежит вся отчётность.

— И — какая отчётность, если не секрет?

— Не секрет. Твою Ларионову взяли в «Ирбис» мне в помощь. Именно поэтому она в двадцать четыре стала замдиректора по партнёрам. — Таня небрежно фыркнула.

— Ясно, — кивнул я. Вскинул глаза на Таню, которой было тридцать, и которая тоже никогда не была замужем. — Тань, а скажи-ка мне, по баблу, откинутому на продвижение, Ларионова тоже отчёты пишет? — Я распрямил скрепку и упёрся взглядом в Танину переносицу. Сиротина немедленно подобралась на стуле:

— А ты с чего это взял?

— А я не брал, Таня. Это ты мне намекнула. А я только выводы сделал.

Таня испуганно раззявила рот.

— Держи, Сиротина, — я вручил Тане скрепку. — Ну, так что там ещё с Ларионовой?

— Да не знаю я её хорошо, — заюлила Таня. И тут в её глазах промелькнул боевой огонёк: — А хочешь, я запрошу для тебя информацию у безопасников? Скажу, у руководства к Ларионовой претензии есть.

«Ого! Удар ниже пояса. А как же женская дружба, Таня?»

— Не, Тань, не хочу, — засмеялся я. — Мне с тобой интересней. Кстати, а вы в кафе с Ларионовой ходите? Ну, хоть иногда?

— Ну да. Мы иногда обедаем. А что?

— И — что заказываете?

— Ну, я беру суши, компот... то есть фреш, — поправилась Таня, потому что слово «фреш» звучало лучше, чем «компот».

— Да не ты — Ларионова. — Я с интересом наблюдал за Таниными потугами.

— А-а... Ну, она только салатик берёт. Или кофе с мороженым. Она вообще следит за фигурой. И к тому же у неё Макс хорошо готовит, так что Ларионова у нас всегда и сытая, и довольная. — В прилагательное «довольная» прокрался намёк на похотливые обстоятельства.

«Значит, у Ларионовой действительно архитектор есть? Лиха беда начала. А я-то собирался её в Дании к интиму склонять. Впрочем, ничего не потеряно, если заранее определить вкусы и слабости женщины.»

— Вино заказываете? — задал следующий вопрос я, беря новую скрепку.

— Я — нет! — гордо бросила Таня.

«Да ладно! А мне твой “Сыч” пять минут назад очень ехидно поведал, как ты на очередном корпоративе в одно рыло выкушала литр “Mouton Cadet” и даже не закусила.»

— А Ларионова? — не дрогнул я.

— И Ларионова нет. Ленка у нас пить ваще не умеет.

— В каком смысле «пить не умеет»? — Я поднял глаза на Таню. — Твоя Ларионова что, потом песни поет? «Maybe, maybe…»? Это ваш с ней любимый репертуар от «Suede» в столичных караоке?

— Нет, — Таня обиженно шмыгнула носом, откладывая мою скрепку. — Она вообще не поёт. Она просто быстро хмелеет. Она от спиртного становится такая, такая… дерзкая, одним словом. — Таня игриво закатила глаза и бодро прищёлкнула пальцами. А я отчего-то подумал, что эту привычку Сиротина слямзила у Ларионовой. Только у той девочки это получалось изящно, а у Тани — топорно.

— Понятно. Ну, и последний вопрос, — перешел я к финальной фазе допроса. — Вообще, какая она, Ларионова, на твой взгляд?

— В смысле?

— Ну, жадная, добрая? Честная, искренняя? А может быть, недалёкая? — предложил я свои варианты. В глазах у Сиротиной мелькнула житейская хитрость. Сиротиной явно хотелось соврать, но она была опытной бабой и отлично понимала, что я и сам могу докопаться до правды.

— Ну, она такая... короче, Ленка не от мира сего. —Таня всё-таки нашла, чем уесть «подругу».

— То есть Ларионова в ближайшее время собирается в монастырь? — насмешливо предположил я.

— Да нет, — Сиротина досадливо поморщилась. — Она... короче, ей вообще ничего не надо. Ни от кого. Она, видишь ли, дочь богатых родителей. Отец трудится — или трудился в Газпроме. А мать — та пела в Большом театре. Элина Витальевна Ларионова. Мать Ленке денег на квартиру давала, но Ленка не взяла их. Сама хату купила.

— Ух ты. И — что за квартира?

— А, так, двушка – бэ-ушка на Ленинском. С видом на парк... Хотя я бы на эти деньги взяла дом в Испании, потому что там…

«Двушка на Ленинском? А не дурно для девочки.»

— Тань, — перебил я некстати размечтавшуюся Сиротину. — Скажи мне, а что, в «Ирбис» всем так хорошо платят?

— Да нет, какие там у них заработки. — Сообразительная Таня очень быстро исправилась. — Но Ленка умеет копить. А вот тратить бабло не умеет.

«А ты умеешь, Таня. Вот поэтому ты и сидишь передо мной в дорогих “лабутенах”, а на подоконнике у тебя стоит сумочка от “Mulberry” стоимостью в восемьсот фунтов стерлингов. Так кто же из вас с Ларионовой по-настоящему крысит бабло? И хотя я точно солью тебя — не зли меня, Таня, не говори, что тебе не знаком принцип “грабь награбленное”. Потому что я и сам такой.»

Я невольно покосился на свои наручные Swiss Luxury Watch «Vacheron Constantin» стоимостью в кучу Таниных сумочек и кивнул:

— Ясно, Тань. Филен данк тебе за информацию.

— Лёш, а ты для чего про Ларионову-то спросил? — Взгляд Тани с проворством старухи-процентщицы мазанул меня по лицу.

— А ты сама догадайся, — усмехнулся я.

— Ты что же, хочешь с ней…? — Таня широко распахнула глаза и уставилась на меня.

— Я с ней не хочу, — хмыкнул я. — Как ты давно знаешь, у меня есть невеста, и я очень её люблю.

— А, ну да, — коряво вздохнула Таня.

Кстати, говоря про невесту, я не кривил душой: дочь главы московского представительства, Магда Кристенссен, действительно собиралась за меня замуж. И хотя Магда общалась с Сиротиной (о чём хорошо знал я), Магда всегда умела правильно вести себя с подчиненными отца, в отличие от Тани, большой любительницы амикошонства по отношению к начальству.

— Лёш, так всё-таки, зачем тебе Ленка понадобилась? — отвлёк меня голос Тани.

— Тань, а ты представь, что мы с Сычом решили взять её на твоё место.

Это было лихо закручено, но в цель не попало.

— То есть Ленка вам обоим нравится? Как делить-то её будете? — ехидно нашлась Таня. Впрочем, Танины щеки побелели, а пальцы, как пауки, вцепились в мою скрепку.

— Тань, — вздохнул я. — Как я тебе уже сказал, я очень люблю Магду. Но твоя Ларионова очень нравится Сычу. А мне Сыч очень нравится. — Я встал и пошёл к выходу. На пороге оглянулся. — Тань, последняя просьба к тебе: памятуя о том, что теперь вы с Ларионовой не подруги, а конкурентки, не говори своей Лене о нашем с тобой разговоре. Не делай ошибок, ладно?