Читать книгу - "Плохие мальчики не влюбляются - Эля Пылаева"

Рафаэль

Что я могу сделать сам по себе, что?! Я же могу только взять у своих!

Бешусь от решения деда. Это жестоко, черт возьми. Он никогда не был жестоким. Жестким — да. Иногда.

Но даже если попрошу у родителей, они никогда не пойдут против решения деда. Он — непререкаемый авторитет.

По-взрослому! По-мужски! Легко сказать.

Ну, окей-окей… Не у всех же есть всемогущий дед, верно? Есть же и другие пути, наверное?

Что делают «не Дагеры» в моей ситуации?

А «не Дагеры» обращаются к «Дагерам» в фонды! И фонды организуют срочные сборы.

Замкнутый круг!

Но наш же фонд не единственный? Вот, например, все прошлое лето дед напрягал меня разбирать заявки. И нецелевые рассылать по другим фондам…

Точно!

Падаю на кресло за компьютерный стол. Мажу пальцами мимо кнопок, пытаясь отыскать в гугл-доках папки с базами. И вспомнить, какие там были критерии в этих заявках.

Вот оно: краевые… российские… международные…

Ааа! Не помню ничего вообще. Я тогда слил это. Все свалил на Дана. Как эксперт он работал каждое лето. И помог быстро раскидать. А надо было самому, черт возьми! И сейчас бы не терял время на анализе всего этого.

Взъерошивая волосы, зарываюсь в информацию. Контакты, требования, пакеты документов, сроки, диагнозы, спонсорские каналы, партнеры…

Перечитываю куда и почему отправлял документы Даниэль. Его экспертные пометки. Голова раскалывается, горло тоже… А не хрен было тусоваться всю ночь под дождем, как размазня. Надо было тусоваться с Диной!

Несколько раз за вечер рядом со мной незаметно появляется кружка чего-нибудь горячего.

Спасибо, Серафима.

Пью, не чувствуя, что это.

Гуглю про препараты, которые порекомендовал врач. Доставка курьером из Тель-Авива до Москвы. Предварительный заказ… Это же столько времени будет потеряно, пока фонды отреагируют!

К утру у меня два спортивных фонда и один частный, несколько спонсоров из женской гимнастики, которые уже оказывали помощь спортсменам с подобными проф травмами. Пересылаю им Динкины документы с пометкой «срочно». Подписываюсь — Рафаэль Дагер, отправляя с той почты, которую дед дал мне прошлым летом, созданную на мое имя. Ты хотел, чтобы я волонтерил в этой теме — держи, пожалуйста! Ты можешь у меня отобрать свою прямую протекцию. Но фамилию — уже нет.

Падаю на кровать, ставлю будильник на семь утра и мгновенно отрубаюсь.

Мне надо завтра быть в форме. Потому что завтра… Просыпаюсь тут же от мелодии будильника. Распахиваю глаза. Я же только что их закрыл. Но телефон говорит — три часа назад.

Умывшись, быстро одеваюсь, и листая на телефоне почту, спускаюсь по лестнице.

Дед с Серафимой уже в столовой.

— Доброе утро, — хмуро подсаживаюсь к ним.

— Рафи, ты ложился?

— Ага…

Есть одна проблема. Несовершеннолетнюю Динку должны представлять родители. Или кто-то еще.

Ей не могут назначить ничего вне лечебных протоколов без подписи официального опекуна.

— Черт…

— Рафаэль.

Дед у меня человек верующий.

— Извините.

Серафима ставит передо мной тарелку с овсянкой.

— Как твои дела? — настороженно интересуется дед.

— Еще не знаю. В любом случае — это все очень долго. Даже если и получится. Эти инъекции нужны уже вчера! А будут недели через две.

— Поищи по тем, кто уже такие заказал через фонды. Пока едут твои, ты можешь использовать их резерв. А потом просто его восстановишь из своей партии. Как только у тебя будет чек от фармацевтической компании, ты можешь предоставить его любому из фондов.

— Спасибо! — подлетаю со стула.

— Немедленно сядь и поешь! — сердится Серафима.

Ставит передо мной стакан воды и таблетки.

Выпивая, не свожу взгляда с окон в доме Дины. Наконец, в гостиной загорается свет. Открываю двери на террасу. Собираюсь с мыслями. Мне нужно договориться с ее матерью.

Хочется ее уничтожить, на самом деле. Из-за того, что она сейчас не с Кузнечиком. Но договориться для Динки важнее. Поднимаюсь снова наверх. Распечатываю необходимые бумаги, которые должен подписать опекун или родители. Кладу в файл. Пробегаюсь взглядом по титульнику. Надеюсь за этот год форма никак не поменялась. Спустившись, замираю у столовой.

— Марк… — слышу удрученный шепот Серафимы. — Так нельзя…

— Я все сказал.

— Он старается.

— Я вижу.

— Но выше головы не прыгнешь!

— В своих развлечениях он крутит любые кульбиты.

— Марк…

— Что — Марк? «Если уронишь золото и книгу, подними сперва книгу.» А наш мальчик любит поднимать только купюры, которые из нее выпали. А я столько сил потратил на то, чтобы он был образован в любой сфере!

Вздыхаю. Дед, вообще-то, прав. На мое образование потрачено немерено.

Решительно иду в сторону дома Дины. Настойчиво стучу в дверь.

— Зоя Леонидовна!

Открывает мне. В халате, волосы растрепаны, лицо отекшее.

— Я по поводу Дины. Мы можем поговорить?

— Извини… Рафаэль. Но сейчас не время.

— Самое время. Я оформляю ее в программу Благотворительного фонда. Мне нужны Ваши документы. Я зайду?

Открывает мне шире двери. Мой взгляд ловит на столе пустую бутылку и бокал. И россыпь фоток.

Мы присаживаемся на диван.

Гостиная в запустении. Словно в ней не убирались месяц. Пыль…

— Дину перевезут в Москву, — стягивает она рассеянно фотографию со стола. — Я договорилась с одним спортивным врачом, профессором. Он согласился ее взять.

Никаких нахрен больше спортивных врачей!

— Но Дину нельзя перевозить пока. Есть эффективная схема лечения. Нужно только найти деньги на препараты.