Читать книгу - "Радуга в твоих ладонях - Алина Феоктистова"

— Тигр, что-то серьезное произошло? — спросил Леня.

— Более чем. Я круто влип, нужно срочно ехать раскручивать дело, — сказал Игорь. — Я бы хотел улететь первым самолетом.

— Самолет, кажется, в девять утра, — сказал Леня. — Слушай, это из-за этой бабы, Агаты?

— Волк, ты здорово помог мне в драке, спасибо тебе, но ни о чем не спрашивай, если можешь, — попросил Игорь.

— Деньги подвезу в Шереметьево, в семь, не забудь паспорт в спешке, сказал Леня, — буду на синем «Опеле». А ты все же не тигр, а баран — если ты собирался в Турцию, какого черта девке пятьсот баксов дал?

— Чтобы и я в Турцию слетала, — прошептала Ольга, закрыв на всякий случай трубку рукой, чтобы ее не услышали.

— Тигр, нас не подслушивают? — встревожился Леня.

— Да нет, неполадки на станции, до встречи, — сказал Игорь и положил трубку. Ольга услышала короткие гудки.

Это было невероятно, но даже голос человека, которого она ненавидела, из-за которого ее выгнали с квартиры, из-за которого она тащится в Турцию и который сделал ей столько бед, звучит для нее так притягательно…

В семь ей нужно быть в Шереметьеве, чтобы успеть купить билет, ей нужно соответственно одеться, чтобы Игорь ее не узнал. Она поедет вслед за ним неузнанная — ведь не узнал же он ее даже в постели. И она проследит его путь до публичного дома, где они прячут ее сестру, а там она сообщит обо всем местной полиции или придумает что-нибудь еще. Ольга усмехнулась, вспоминая себя совсем недавнюю. Она бы села, как мама, и спросила бы: «Что же делать?» А сейчас, когда в беде малышка Рита, нужно действовать быстро.

Часы показывали три. Коммуналка не спала, везде горел свет. Дядя Коля, как и обычно, пил с друзьями, Вероника Петровна с Мишенькой что-то оживленно обсуждали.

«Чтобы успеть, мне нужно выехать через полтора часа», — подумала Ольга, заказала такси по телефону, радуясь, что Игорь в припадке страсти был настолько щедр, и она сможет оплатить ночное такси до Шереметьева, купить билет до Турции. А там, если им с Ритой не хватит на обратные билеты — мало ли какие расходы ей предстоят, — они обратятся в российское посольство.

Она постучала в дверь Вероники Петровны.

— Я уезжаю в Турцию, возможно, надолго, и зайду к вам через час, оставлю вам ключи для Оксаны Леонидовны.

В комнате у Вероники была то ли перестановка, то ли ночная генеральная уборка: вещи были сдвинуты, шкафы стояли пустые, с открытыми дверцами, а их содержимое валялось на полу, на кроватях.

— Хорошо, Оленька, я передам ключи обязательно. А вещи, что получше, вы прямо в комнате оставьте, не носите к Коле, он пропьет, а новой жиличке мы скажем, чтобы она бережно с вашими полочками обращалась, и с вашим диванчиком, и столиком. Она ничего не разобьет, а вы приедете, заберете, — говорила Вероника Петровна.

— Мам, какая жиличка? Мы же туда переезжаем! — удивленно сказал Мишенька.

Мать отвесила ему подзатыльник и, улыбаясь Ольге, сказала:

— Дети всегда говорят не знаю что, вот придумал, зараза такая.

Мишенька, потирая затылок в черных кудряшках, громко ревел:

— Ничего я не придумал, говорила, Ольку мафия все равно убьет, а мы ее комнату сейчас займем, пианино туда поставим…

Ольга вышла, предоставив им самим решать их семейные проблемы. Она никогда никого не осуждала. Вероника — мать-одиночка. Вполне возможно, что ей тяжело одной с Мишенькой. Он у нее единственный, и все свои чувства она переносит на него… Но сейчас Ольге нужно было срочно придумать, как она должна выглядеть. Она взяла в театре ящик с реквизитом. Там оказалось три парика — черный, но она им уже воспользовалась, ярко-рыжий, кудрявый, наверное, клоунский, и пегий, потрепанный, видно, в нем играли нищенку. Ольга торопилась, когда брала ящик из костюмерной, не просмотрела его хорошо и теперь сидела в недоумении. Черный парик узнают сразу и Игорь, и Леня. Она надела рыжий. Если его хорошенько расчесать, сделать соответствующий макияж, то его можно использовать. Но он слишком яркий, заметный. Если Игорь тогда что-то заподозрил, то из толпы лучше не выделяться. Она примерила пегий парик. Расчесала, забрала длинные, какие-то поникшие волосы в хвост, достала баночки с макияжем, гримом. Через десять минут перед ней сидела непримечательная женщина лет сорока, которая устала от жизни и перестала следить за своей внешностью. Кого-то до боли напоминала ей эта женщина. «Мама, вылитая», — подумала Ольга, и у нее тоскливо сжалось сердце. Семья распалась совсем, были они вдвоем с Ритой, но и Рита, в общем-то, неизвестно где, и неясно, найдет она ее или нет. «Я найду ее», — Ольга стиснула кулаки. К образу созданной женщины очень подошла куртка, купленная ей тетей Клавой, старые сапоги и вязаная шапка.

Ольга положила в клеенчатую сумку на ремне на всякий случай еще и рыжий парик, короткую Ритину дубленку, натуральную, поэтому очень легонькую, положила несколько пар белья, два платья, свое и Ритино, если придется изображать красавицу, коробки грима, макияжа. Надела куртку, шапку. Паспорт, загранпаспорт, давно сделанный ей мужем, и пятьсот долларов она положила в нагрудный карман куртки с клапаном, застегивающимся на кнопку.

Потом вышла из комнаты, постучала к дяде Коле. Тот пировал с двумя друзьями.

— Дядя Коля, берите себе всю мою мебель и столик сервировочный берите, насовсем, — сказала Ольга, заходя к нему в комнату. — Только взамен.

— Денег нету, все вышли, утром были, да вот они, — дядя Коля, улыбаясь, показал на стоящие на столе бутылки и открытые консервные банки с килькой. — Эх, жаль, столик мне нравился.

— Да не нужны мне деньги, вы мне за все это дайте только какие-нибудь очки, — попросила Ольга.

— Это Ольга, что ли, или я допился до глюков?! — воскликнул, опрокидывая рюмку, один из постоянных дяди Колиных собутыльников.

— Это Ольга, — важно объяснил второй. — Она актриса, может, к роли готовится, может, в театре сейчас играть будет.

— Не, за ней мафия гонится, — с гордостью объяснил дядя Коля, вынул откуда-то из ящика очки в допотопной оправе. — Вот все, что есть. От моей жены-покойницы остались, не мог спустить, — он всхлипнул.

— Да их никто бы и не купил, — ехидно вставила Вероника Петровна, застывшая в дверях и наблюдающая за всеми.

Ольга надела очки, глянула на себя в коридоре в зеркало, чуть не разревелась. Теперь она была вылитая мама.

— Ну что же вы сидите все, пьете! — задорно крикнула она мужчинам. — Выносите вещи, помогите своему другу, а то и способны только его пенсию пропивать.

Дядя Коля раньше был какой-то шишкой среди военных, пенсия у него была большая, Ольга знала это, потому что, когда ему ее приносили на дом, всегда расписывалась за него — у дяди Коли сильно тряслись руки.

— Ага, пошли поработаем! — весело согласились собутыльники, которые тоже терпеть не могли Веронику. Они весело перешучивались и дразнили ее, то пытающуюся отобрать у них полку, то срывающуюся на скандал, и втроем легко перетаскали и диван, и стулья, и столик, и громко прикидывали, сколько бутылок можно будет выручить за сервировочный столик.