Читать книгу - "Что известно реке - Изабель Ибаньез"

Отчаяние дяди тревожило меня. Его упрек был похож на пощечину.

Это заставило меня вспомнить о маме и о том, как она за него переживала. И за себя.

Отчаяние делало людей опасными.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Мы вышли на освещенный солнцем двор, Уит шел впереди. Обычно мы шли на одном уровне. Но, видимо, не сегодня. У него была сильная спина и гордая линия плеч. Я вспомнила, как он вдохнул мне в рот воздух, спасая мою жизнь на дне Нила. В животе у меня все затрепетало, когда я вспомнила поцелуй в Каире, о легком прикосновении его губ к моей коже. Как он задержался на один долгий миг, прижавшись ко мне, его теплый аромат, сочетающий в себе запах нашей семейной библиотеки, старых книг, виски и кожи, окутал меня.

Временами, я ловила на себе его взгляд, когда он думал, что я не вижу.

Я не могла не задаваться вопросом был ли он в том же смятении, что и я. Влечет ли его ко мне и вынужден ли он постоянно бороться с этим. Очарован, но пытается не поддаваться искушению. Мне было интересно, испытывает ли он те же трудности, что и я. Может, в этом крылась причина его внезапной отчужденности?

Вопрос сорвался с моих губ прежде, чем я успела подумать.

— Предположим, мой дядя добился бы своего. Тебе было бы жаль, если бы я уехала?

— Я был бы опустошен, — весело сказал он, не оборачиваясь. — Даже не знаю, что бы я без тебя делал.

— Ты ни к чему не относишься серьезно?

Он обернулся.

— Это был серьезный вопрос?

Да, был, но я уже пожалела, что задала его.

— Проехали.

Уит отвернулся и посмотрел вперед.

— Наверное, к лучшему.

Вот так он использовал мои же слова против меня. Как невыразимо раздражает. Мы шли молча, пока я не озвучила простой вопрос, когда мы миновали опоры.

— Что ты будешь делать до конца дня?

— Буду помогать Абдулле. Что ты о нем думаешь?

— Он мне нравится, — я сказала. Я не смогла сдержать нотки горечи в своем тоне. Если бы мои родители захотели, я бы встретилась с ним много лет назад. — Хотелось бы узнать его получше. Я едва знаю историю о встрече моего дяди с Абдуллой.

— С самого начала они приводили друг друга в бешенство, — Уит замедлился, делая шаг короче. — Рикардо был молодым землекопом, использовал инструменты и методы, которым научился в Аргентине. Абдулла последил за его стилем работы, а затем принялся критиковать каждое его движение.

Я рассмеялась.

— Могу представить, насколько мой дядя это оценил.

— О, он ненавидел это. Но заниматься раскопками в пустыне — не то же самое, что ворочать камни. Он многому научился у Абдуллы в отношении раскопок. А потом он женился на сестре Абдуллы, Зази. Ты когда-нибудь встречалась с ней? — Уит сделал небольшую паузу. — О ней редко говорят, но она любила историю древнего Египта. Вполне ожидаемо, что они с твоим дядей поженились, и почему он до сих пор здесь, исполняет ее последнюю волю. Твой дядя очень верный.

— Мама рассказывала, что смерть жены сильно по нему ударила, — я нахмурилась, вспомнив давний разговор, который подслушала в Буэнос-Айресе. — Она говорила, что временами он мог быть безрассудным и угрюмым.

Уит задумчиво кивнул.

— Это, безусловно, правда. Но Абдулла держит его в узде.

Я постаралась сохранить бесстрастный тон.

— А ты?

Его взгляд метнулся ко мне.

— Это не моя работа.

— А в чем заключается твоя работа?

— Я же говорил, я помо—

Я покачала головой.

— Нет, я имею в виду другие твои обязанности.

Его лицо окаменело.

— Я его секретарь—

— Секретарь, который держит при себе оружие? Который следит за людьми, покидающих ресторан? Который пропадает всю ночь?

Уит остановился, его взгляд стал жестким.

— Ты ведь не остановишься, правда?

Я снова покачала головой.

— Я приношу ему вещи, — коротко ответил он. — Временами информацию. Временами что-то, что он потерял.

Неумолимая линия его губ не допускала продолжения вопросов. Но я и так узнала достаточно. Уит исполнял то, что не рискнул бы сделать мой дядя. Это звучало противозаконно, и стальная нотка в его тоне заставила меня думать, что иногда это было небезопасно. Я хотела бы задать больше вопросов. Мне хотелось узнать, нравится ли ему его работа, почему он рискует жизнью ради моего дяди — человека, связанного с криминалом.

Как мистер Уитфорд Хейс.

Он повернулся и продолжил идти, тон его голоса стал дружелюбным и участливым, будто бы он был хозяином званого вечера. Он вел себя так, словно последних нескольких минут и не было вовсе. Это был способ отвлечь меня. Словно я могла забыть об истинной причине, которая привела меня сюда. Но я знала его достаточно, чтобы понимать, что давить на него в этот момент бессмысленно.

— Большая часть команды, задействованной в раскопках, работает на нас более десяти лет, — сказал он. — Вследствие, бригада пользуется большой популярностью, но они отказываются работать с кем-либо еще. Твой дядя платит очень хорошо, благодаря щедрым пожертвованиям твоей семьи, и он сам работает наравне со всеми. Ты удивишься узнав, как много местных археологов предпочитают не пачкать руки.

Мое настроение испортилось.

Сейчас мой дядя имел неограниченный и бесконтрольный доступ к моему наследству. Меня охватило разочарование. Все внутри меня вопило о том, что смерть моих родителей как-то связана с их состоянием.

Ужас сжал меня в ледяные тиски.

— О чем ты задумалась?

Я моргнула.

— У тебя было очень необычное выражение лица, — объяснил Уит.

На мгновение меня охватило желание рассказать ему. Чтобы разобраться со своими догадками, чтобы больше не быть одной. Но это было бы безрассудно. У меня не было никого, к кому бы я могла обратиться. Я уклонилась от вопроса, переключив его внимание на другое.

— Чем занимается команда в межсезонье?

— Они возвращаются к своим семьям, работают на своих фермах и тому подобное. Тебя переполняют вопросы. Удивительно, — пробормотал он себе под нос.

Я проигнорировала его замечание.

— Так чем ты помогаешь Абдулле?

— Слежу за работой остальных, слежу за честной и своевременной оплатой труда. Я помогаю пересыпать землю, работаю киркой и так далее. Кроме того, я подробно описываю наши находки. Твоя мать вела идеальный учет, и большинство ее обязанностей перешло мне.

Я дала волю отчаянию. Ужас скопился в моем животе и перекрыл доступ к кислороду. И когда я все-таки