Читать книгу - "Реванш-2 - В. В. Адамчик"

В манере держаться сеньора Хуароне уже не было ни малейшей угодливости. Стремительный выход оказался всего лишь выражением внутренней энергии, в которой подобострастие не играло никакой роли.

Фокусник подошел к краю сцены и небрежно снял перчатки с длинных, желтоватых пальцев. Размял пальцы, хрустнув ими.

Свернутые в клубок перчатки он с удивительной и несомненно привычной ловкостью кинул с большого расстояния в стоявший на круглом столике цилиндр. Затем отвел взгляд и молча посмотрел на низко свисающий тент. Достал из внутреннего кармана пачку сигарет, бережно вытащил одну и не глядя прикурил от мгновенно вспыхнувшей в его руке зажигалки. Глубоко затянувшись, он с вызывающей гримасой широко раздвинул губы и, тихонько постукивая носком башмака о пол, выпустил серую струйку дыма между редко посаженных зубов.

Роса разглядывала его не менее пристально, чем Гильермо. Сеньор Хуароне продолжал стоять на сцене и с бесстрастным видом курить. За столиками раздавались короткие смешки, но фокусник на них не реагировал. Вдруг Эрнесто оторвался от омара и проговорил с полным ртом:

— Это что же — смешно? По-моему, совершенно не смешно! — он мощным глотком отправил омара в пищевод и попытался свистнуть.

Так получилось, что свист прозвучал удачно, то есть громко. Гуттиеррес испуганно зажал ладонью рот. Мария рассмеялась.

И Фокусник встрепенулся.

— Кто это? — громко спросил он, словно бы бросаясь в атаку. — Кто это свистнул? Ну-ка? Сначала такой смельчак, чтобы свистеть, а теперь не признается?

Голос фокусника был довольно высоким, хрипловатым, но с примесью металла. Он выжидал, оглядывая один за другим все столики.

— А, будь, что будет! — неожиданно проговорил Эрнесто. — Это я! — он встал и смело произнес эти два слова в наступившей тишине.

Потом посмотрел на обомлевшего Гильермо и добавил ему и девушкам тихо:

— Хоть повеселимся… — и снова посмотрел на фокусника: — Это я свистнул, сеньор Хуароне. Моя фамилия Гуттиеррес. — Вообще-то, стоило сперва поздороваться с вами, но я как-то забыл об этом.

Смех за соседними столиками возобновился. Всем явно нравилось, что поднявшийся весельчак за словом в карман не лез. К тому же, урок вежливости с этим фокусником явно удался.

— Браво, — ответил сеньор Хуароне. — Вы мне нравитесь, сеньор Гуттиеррес. Поверите ли, но я вас давно приметил. Я смотрел со сцены и остановил свой выбор на вас. Вы свистнули не из-за того, что вам так захотелось, это я заставил вас свистнуть!

Эрнесто изумленно вскинул брови.

— Ничего себе! Сеньор Хуароне, как вы меня могли заставить, если я вас даже не видел?

— Извините! — прервал его фокусник. — Давайте не будем кричать через столики. Прошу пройти на сцену, сеньор Гуттиеррес. Мы поговорим здесь…

Эрнесто пожал плечами и поднялся на сцену.

— Я очень рад, дорогой сеньор Хуароне… — адвокат принялся церемонно раскланиваться. — Но все-таки я вам не верю!

Гильермо заметил: веселые ужимки получаются у Гуттиерреса в самом деле смешно, но при этом чувства неловкости не возникает.

Что касается обеих девушек, они смеялись вовсю.

— Он мне не верит, — повторил на сцене фокусник. — А ну-ка, сеньор Гуттиеррес, ответьте мне: вы часто свистите в ресторанах?

Эрнесто сделал вид, будто задумался.

— Вообще-то, нет, — «припомнил» он.

— Ну вот, значит, это я заставил вас свистнуть!!! — с торжеством в голосе завопил фокусник. — У меня особая симпатия к таким людским экземплярам как вы…

При слове «экземпляр» Эрнесто затравленно посмотрел на фокусника, но тот, не обратив на это внимания, продолжал дальше:

— В жизни вы любите делать то, что хочется, да?

Адвокат, видимо, уже жалел о том, что вздумал появиться на сцене. Для фокусника обстановка была привычной. Гуттиерресу же больше нравилось за столиком.

— Конечно, — натянуто улыбнулся адвокат на вопрос сеньора Хуароне.

— Может быть, вы думаете, я говорю о том, что вы делаете с другими людьми, уважаемый сеньор Гуттиеррес? Например, с девушками?…

За столиками вновь возник хохот. Что касается новых знакомых Эрнесто и Гильермо, то девушки едва сдерживались, чтобы не сползти от смеха под стол. Гильермо посмотрел на них и слегка улыбнулся. Он хотел, чтобы девушки видели — его улыбка немного сдержанная.

Эрнесто на сцене растерялся совсем. Но он рассудил, что если испытываешь неловкость за слова, которые нельзя не произнести, то говорить их нужно таким уверенным тоном, чтобы дух захватывало.

— Обязательно с девушками? — очаровательно улыбаясь, спросил Гуттиеррес у оппонента.

— Нет, я имею в виду другое, — фокусник наклонил голову. — Вы всегда делаете с самим собой то, что хочется вам, или вам уже случалось не делать того, что хочется, или даже делать то, чего совсем не хочется? То, против чего вы восстаете… — Он перевел дух. — Послушайте, сеньор Гуттиеррес, а ведь, должно быть, иногда приятно и весело отказаться от роли такого супермена, берущего на себя слишком много: и хотение, и делание, и, наконец, ввести разделение труда? Я буду хотеть, а вы — делать!

Улыбка пропала с лица Эрнесто. Он отпрянул от фокусника, но тут же сдержался.

— А у вас, уважаемый сеньор фокусник, ничего из этого не получится, я слишком упрям, — почти серьезно ответил Гуттиеррес.

— А вот давайте посмотрим.

Фокусник вытянул к мужчине руки и громко выкрикнул:

— Вот, к примеру, сеньор Гуттиеррес, не хотите ли показать собравшейся здесь публике язык?

Эрнесто не остался в долгу:

— А если я вдруг покажу язык, вы скажете, что это вы меня заставили?

Но вы не покажете! — воскликнул сеньор Хуароне.

— Почему не покажу? Покажу, только сам по себе.

А вы присвоите мое желание!

Фокусник серьезно посмотрел на Гуттиерреса.

— Нет, уважаемый сеньор. Я весьма благодарен вам за то, что вы приняли мое приглашение и поднялись на сцену. Но теперь я прошу вас занять место за столиком. Свои дальнейшие опыты я буду проводить с другими.

Гильермо видел, что слова фокусника не понравились Гуттиерресу.

— Почему это? — спросил Эрнесто. — Чем я хуже других?

— Как вам объяснить? — фокусник сделал вид, что задумался: одной рукой дотронулся до подбородка, другой рукой схватил локоть первой снизу. — Другие — не такие чопорные, не такие скованные. Они не боятся выставить себя в невыгодном свете, понимаете, сеньор Гуттиеррес?

Эрнесто кивнул.

— Именно потому я утверждаю, что вы не покажете язык. Такие как вы, вообще не показывают язык. Никому. Даже себе, запершись в ванной перед зеркалом.

Половина ресторана давно потеряла интерес к происходящему на сцене и вовсю орудовала ножами и вилками. Но некоторые — следили, и потому Эрнесто услышал смех.

— Хорошо, сеньор Хуароне, — Гуттиеррес величественно кивнул. — Вы действительно обладаете даром внушения. Вы меня убедили, что мне надо покинуть сцену. Но язык я вам не