Читать книгу - "Лорд зверей - Джульетта Кросс"

животу. — Хочешь меня — подари мне то, о чём я прошу.

Дрожащий, в поту, он глянул через плечо на дуб:

— Ты желаешь только увидеть, что внутри.

— Ты откроешь дверь, — в голос легла вязкая нота внушения, — и дашь мне увидеть, какие тайны там. Ты сделаешь это сейчас.

— Тогда иди! — взревел он и зашагал через поляну, перешагивая узловатые корни, — встал перед чёрной вязкой массой. — Смотри, какая власть у меня, скалд-фейри, — прошипел. — А потом ты встанешь передо мной на колени.

Он поднял обе ладони к потусторонней порче, что пожирала дуб, и зашептал на языке, которого я не знала. Чёрный нарост задрожал и закапал чаще, потёк наружу липким, отвратительным чавканьем, отползая от сердцевины ствола.

Богиня небесная!

Когда чёрная плёнка истончилась и сползла, в темноте выдолбленного ствола повернулись к свету несколько пар испуганных глаз, бледные лица. Первой я узнала Бес.

Глава 27. РЕДВИР

Ко всем чёртовым преисподням.

Я выпущу этому куску дерьма кишки — от горла до самого паха.

Я уже почти сорвался из засады, но Безалиэль вцепился мне в руку. Мудрое решение — оставаться рядом со мной именно на такой случай. Лейфкин, Хаслек и Бром сидели в ветвях вокруг поляны и ждали моего приказа.

Я был натянут, как тетива, — видел, как Джессамин стоит прямо за этим ублюдком Селестосом, пока тот плёл свою магию у дерева. Я не шелохнулся, выжидая — правы ли были наяды из колодца.

Внезапно Джессамин ахнула, глядя в гигантскую дуплистую пасть ствола, где уже не было чёрной слизи.

— Бес! — крикнула она.

Я взревел так, что оглох лес, — и вылетел вместе с Безалиэлем. Остальные — тоже: грохот рычания и рёва накрыл гримлоков.

Я метнулся между Джессамин и Селестосом, рубанул клинком ему по горлу. Он ушёл ловко — подпрыгнул, взвился, перелетел за мою спину. Я крутанулся. Он приземлился с шипением, лицом ко мне.

Лес разрезал визг, как у баньши: Лейфкин пронзил одного из големов насквозь. Повсюду — только хрипы и рыки, мелькание лезвий и когтей.

Я прыгнул на Селестоса. На этот раз он не успел. Мои когти зацепили плечо. Он рявкнул и полоснул в ответ, но я нырнул вовремя.

Он вскочил, сел в оборону. Я покачал головой:

— Это тебе не поможет, — сказал я ему очень спокойно. — Я выпущу тебе кишки и с удовольствием посмотрю, как ты истекаешь кровью.

Он прищурился, выставил игольчатые когти, готовясь выколоть мне глаза. Я рванул — и тут же присел, рассёк верх бедра, а он вонзил мне в левое плечо три когтя.

Он взвыл — уже более похоже на своих хилых братцев. Я скользнул взглядом по поляне: большинство уже валялось мёртвым, Лейфкин с Бромом загоняли одного из последних между собой.

Селестос прижал ладонь к глубокой ране на бедре; по ноге стекала чёрная кровь.

— Ты порезал меня! — заорал, словно не верил.

— Не горюй, маленький голем. Я промахнулся. — Я крутанул рукоятью, присел, готовясь ко второму заходу. — Хотел отрубить тебе хер.

Не знаю, что задело его сильнее — «маленький голем» или перспектива потерять самое дорогое, — но он взвился и бросился, протягиваясь когтями к моему лицу.

— Отлично, — прорычал я, бросив клинки и распахнув ладони.

Пока он тянулся за моими глазами, я перехватил его запястья и вместе с ним рухнул на землю, прижав сверху. Отпустить нельзя — иначе его ножевидные когти окажутся у меня в горле, — поэтому я бил его тем, чем мог. Лбом.

Раз — два — три. Я уже отводил голову для четвёртого, ухмыляясь крови, хлынувшей из ноздрей и вскрытого лба, — он косил красными глазами, — как вдруг закричала Джессамин.

Через поляну она держала Саралин на руках; Бес вцепилась ей в талию. Рядом — ещё трое детей и жена Тайлока, Фарла. На миг меня оглушило, что она жива, — она сжимала ладони своих ребятишек.

С неба налетели ещё четыре голема, ещё один выбежал из леса и сшиб Хаслека до того, как тот добрался до женщин. Один из гримлоков взвизгнул и нырнул к сыну Тайлока, крылья у него, видно, были сломаны, — Фарла вскрикнула, шагнула вперёд, дёрнула — и саданула его.

— Нет!

Голем развернулся и полоснул её по шее.

— Мамочка! — завопила дочь, падая на мать.

Лейфкин и Бром рванули через поляну, и тут сверху спикировали ещё двое. Я должен был помочь — оставил полубезсознательного Селестоса, перелетел через груды трупов и понёсся к ним. Ещё один рухнул с неба, воя, как призрак из подземного мира.

— Откуда они, мать их, лезут! — заорал Лейфкин, срубил одному голову и развернулся на следующего.

Я краем глаза убедился, что Джессамин с детьми отбежали в сторону: она оттащила дочь Тайлока от матери, распластанной на корнях. И снова повернулся к врагам, сыплющимся, как мошкара. Казалось, они чувствуют, что братья в беде, — и слетаются, словно единый улей.

Мне вспомнились слова Лорелин: два голоса. Значит, они слышат своего хозяина, и он ведёт их.

Если мы перебьём всех, останется один — тот, кто их создал. И этот ублюдок должен сдохнуть.

Мы сомкнулись стеной, как на войне, загоняя их к центру, не оставляя выхода. Я взмыл, выдрал одному глотку и вместе с ним грохнулся наземь. Мы быстро резали их, когда дети завизжали, заплакали, а Джессамин крикнула:

— Нет! Нет!

Я обернулся — и только успел увидеть, как Селестос хватает её за талию: у неё прижата к груди Саралин. Он посмотрел прямо на меня и оскалился — сделал шаг назад и ушёл под землю. С ними.

***

ДЖЕССАМИН

Селестос произнёс древнее слово, сжав меня сзади. В тот же миг земля разверзлась — открылась гигантская чёрная пасть, вода в ней была неправдоподобно тёмной и живой, переливалась через края. Селестос прыгнул в неё со мной и с Саралин в захвате. Ледяная вода проглотила нас целиком; он держал меня за талию одной рукой, а другой грёб всё глубже — в бездну.

Во имя богов, мы падали в сам ад.

Как скалд-фейри, я всегда могла задерживать дыхание дольше, но Саралин — младенец. Я прикрыла ей рот и нос, всем сердцем надеясь, что этот подземный проток, открытый древней магией, выведет к воздуху. Она перебирала ножками, глаза были широко раскрыты от ужаса — и это было последнее, что я ясно увидела, пока мы неслись вниз по этому подземному руслу. Куда он тащит нас? В преисподнюю, в чрево посмертного мира?

Тусклый свет вверху тускнел и гас.

Я много лет не молилась нашей богине — с той