Читать книгу - "Лорд зверей - Джульетта Кросс"

— Я стану твоим другом. — Он вдохнул, шагнул ближе; от него пахло сырой землёй, грибницей и чем-то чёрным, немым, земным.

— Я — принцесса, — сказала прямо и отметила, как вспыхнуло нетерпение в его лице. — Дружу только с теми, у кого сила — настоящая.

— Я перворождённый сын своего отца. — Он задрал острый подбородок, глядя сверху вниз настороженно и снисходительно. — Я — сильный земной фейри.

Значит, не чародей, а старший и сильнейший из гримлоков. Его кровь — почти как кровь отца.

— Перворождённый? Вас много, подобных тебе?

— Братья не столь совершенны, как я, — холодно бросил он.

— Только братья? Ни одной сестры?

— От самок нет пользы.

— Совсем никакой? — спросила я с мягким намёком.

— Разве что одна, — он снова втянул воздух. — От тебя пахнет морем.

— Я — скалд-фейри.

— Далеко от дома, — он раздвинул губы, сверкнув двумя рядами бритвенных зубов.

— Да. — По коже побежали мурашки. — Меня зовут Джессамин.

— Джессамин, — прошипел он, и ветер подхватил шёпот в ветвях. — А я — Селестос.

— Приятно встретить столь сильного тёмного фейри, как ты, Селестос.

Ложь шла легко — гладкой лентой.

— Не слышал такого имени.

— Потому что я — единственный. Селестос — имя падшего бога. Как и моего отца.

Сердце споткнулось.

— Твой отец — бог?

Этого не может быть. Ни один бог не создаст такую мерзость. Он не ответил, только двинулся вперёд, и хитрая искра в глазах зафиксировалась.

— Ты пришла в чащу тёмных и поёшь своей богине. И хотя эти узоры на твоей… — его взгляд задержался на моих открытых руках, медленно скользнул вниз, к щиколоткам, затем вернулся к лицу и шее, — …мягкой коже меня занимают, я не верю, что ты здесь без цели. Назови её. Ты нарушила границу и, скорее всего, явилась с дурным умыслом в мой лес.

Он встал перед стволом, заслоняя то, что скрывалось внутри. Сейчас или никогда.

— Ты не похож ни на одно существо, которое я знала, — произнесла с восхищением, вплетая силу в голос и расстёгивая крючок у горла. — Ты так могуч и так не похож на прочих тёмных, каких я встречала.

Я одним движением сбросила плащ. Сияние моей кожи залило поляну. Его глаза распахнулись; отблеск лёг на чешуйчатое зелёное тело. Член на глазах наливался; он обхватил его ладонью, не отрывая от меня зачарованного взгляда. Сам орган был ярче по цвету, чем остальная кожа, — от этого меня чуть не свело. Он не из этого мира; сшит из неестественных кусков.

— Какая ты яркая драгоценность, — пропел он мутнеющим голосом. — Ты пришла отдаться мне. — Это прозвучало как констатация; рука уже медленно работала по жёсткой плоти.

Он уже уверовал, что я его хочу. Так действует сиренскин: стоит мне раскрыться — и жертва попадает в сладкий бред уверенности. Селестос был там целиком.

В прошлый раз цель моего отца не показывала возбуждения так явно — и одежду не снимала. Но это — созданное из сырой тьмы — не знало приличий и не скрывало похоти. Это даже помогало: я видела, что сила крепко его держит.

Клыки и когти у меня уже выпустились, но убивать я не собиралась. Мне нужно было склонить его волю к своей. Так я ещё не делала: с дриад-оленем провалилась. Значит, испытание — на гримлоке.

— Не затем я пришла, — сказала наконец, — чтобы отдаться тебе. — Я провела ладонями по бёдрам и бокам, заставляя его взгляд идти за движением.

Он глухо рыкнул и ускорил руку:

— Но ты отдашься.

— Может быть, — кокетливо ответила я, пропустив пальцы по распущенным волосам и прикрыв грудь — для вида, будто смущаюсь.

Он втянул воздух сквозь пиленые зубы и двинулся ближе — всё ещё не выпуская член из ладони.

— Отдашься, скалд-фейри-принцесса. Или я заставлю.

Он почти упёрся в меня.

— Стой, — бросила я и вскинула ладонь. Жар его груди уже ощутимо грел кожу.

Он застыл. Лицо перекосила растерянность: он не понимал, почему подчинился. И не нужно было.

По краям поляны вспыхнули новые пары красных глаз. Щёлканье, лёгкий шум крыльев — прочие гримлоки медленно выползали из тени.

Надо было действовать быстро.

— Я отдамся тебе, — пропела я, откидывая волосы на правое плечо, чтобы он вдоволь насмотрелся на грудь, где узор сияния скручивался изящной спиралью. — Но сначала ты сделаешь мне подарок.

— Говори, — зарычал он; тело дрожало от сдерживаемой похоти и злости. — Сейчас.

— В этом дереве — тайна. — Я указала за его плечо. — Я хочу увидеть, что прячется внутри. — Голос налился силой, как натянутая и хлещущая цепь.

— Зачем? — огрызнулся он, всё ещё тяжело дыша и растягивая ладонью распухшую плоть.

Щебет и шипящий перешёптывательный шорох братьев крепли — они выходили из тени, загипнотизированные зрелищем.

— Я люблю тайны, — прошептала я, впуская ещё больше магии в каждый слог и удерживая его нечеловеческий взгляд.

Эхо моего голоса прокатилось по ветвям древнего дуба.

Тайны, тайны, тайны.

Вдруг вибрация шла не от меня — от самого дерева, будто оно отзывалось своей силой и становилось рядом со мной в этой схватке.

Прочие гримлоки взвизгнули, явственно чувствуя дрожь моей магии, и не решились подойти ближе.

Сила зазвенела жарче, чем когда-либо, расправляя во мне уверенность. Я никогда ещё не ощущала такого пламени — по жилам, по плоти, до самых костей. Зловещий ветер прошил поляну, электризуя воздух и поднимая пряди моих волос.

— Покажи мне свою тайну, Селестос, — прошептала я, голос — чистое вожделение и соблазн. — И тогда я встану на колени и позволю тебе оседлать меня. — Я склонила голову к другому плечу, и волосы скатились, открывая вторую грудь. — Этого ты хочешь, да?

Он моргнул, сбитый с толку, тяжело дыша от досады.

— Я могу взять тебя сейчас, — оскалился он, но в голосе дрогнула неуверенность. — Я сын своего отца. Я беру, что хочу.

— Нет, Селестос. Не можешь. Я — особая драгоценность. Твоей магии меня не пробить. Попробуй.

Мне почудилось движение в чаще, за краем поляны, — и меж стволов, где притаились гримлоки. Мои соплеменники. Но я не посмотрела туда, не отводя взгляда с Селестоса.

Он разжал пальцы; его член торчал непристойно туго. Он вскинул руки ко мне — и застыл, ладони замерли на полпути к моему горлу. Я потянулась к истоку, откуда бьёт моя сила, — и выплеснула белое сияние, вибрирующее изнутри.

Он глухо застонал, отшатнулся на шаг; руки тряслись, оставаясь неподвижными в воздухе.

— Ты не возьмёшь у меня то, чего я не дарю. — Я провела ладонями от бёдер по талии, по груди и вниз по