Читать книгу - "Заклятие истинной любви - Стефани Гарбер"

Перед тем как память вернулась, Хаос сказал ей: «Я здесь потому, что нашему с тобой другу нужна помощь. Твоя помощь. Он вот-вот собирается принять опрометчивое решение, и ты должна переубедить его, пока не стало слишком поздно. Ты должна спасти его».

Очевидно, он говорил о Джексе. Но о каком опрометчивом решении шла речь?

Сердце Эванджелины разбилось, когда она узнала, что Джекс хочет вернуться в прошлое и изменить его так, чтобы они больше никогда не встретились. Но теперь, казалось, планы Джекса изменились. Он собирался совершить нечто иное. Возможно, нечто гораздо худшее.

Эванджелина поняла, что медлить больше нельзя. Ей нужно выбраться из шатра и найти Джекса.

Сперва она подумывала поджечь шатер и скрыться во всеобщей суматохе, но огонь мог перекинуться дальше, а Эванджелина не хотела никому причинять вреда.

Разве что Аполлону. Ему она хотела причинить боль.

– Надеюсь, ты оценишь, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы проникнуть в твой шатер, – раздался удивительно знакомый голос, прежде чем полог шатра с шелестом опустился.

Эванджелина даже не слышала, как кто-то вошел, но теперь по центру шатра стояла девушка, одетая как стражница. Уперев руки в бедра, она недоверчиво осматривала роскошное пространство, хитро скривив губы, накрашенные сверкающей помадой.

– ЛаЛа! – слишком громко воскликнула Эванджелина, но в силах сдержать радость при виде подруги. – Почему ты в наряде стражницы?

– Я все пыталась заглянуть к тебе, но меня не пускали. Несли какую-то чушь о том, что ты переутомлена и не готова принимать друзей. Вот и пришлось устроить этот маскарад.

ЛаЛа покрутилась на месте, и ее юбка длиной в три четверти взметнулась вверх, показывая, что под простой бордовой тканью скрывается подъюбник с блестками, сверкающими, как искры в камине. Она также пришила к бронзовому жакету маленькие пышные рукава и добавила пояс в тон, завязывающийся сзади бантом.

ЛаЛа была весьма необычной девушкой. Прежде всего Эванджелина считала ее подругой, поэтому иногда забывала, что она была бессмертной богиней Судьбы, как и Джекс.

Невенчанной Невестой.

Однажды ЛаЛа призналась, что мойры всегда борются с желанием стать теми, кем их создали. ЛаЛа стремилась найти свою любовь. Хотела этого больше всего на свете, хоть и знала, что долго эти чувства никогда не продлятся. Потому что ее любовь всегда заканчивалась тем, что она оставалась одна у алтаря, обливаясь ядовитыми слезами. И сколько бы возлюбленных ЛаЛа ни встречала, по-настоящему желанной для нее была ее первая любовь – дракон-перевертыш, запертый в Арке Доблестей.

Поэтому, чтобы справиться с желанием найти любовь, ЛаЛа шила. Шила очень много. И у нее это хорошо получалось.

– Знаю, мало похоже на форму, – сказала она, снова взмахнув юбкой, – но, думаю, так стало даже лучше.

– Мне нравится, – с улыбкой ответила Эванджелина. – Но еще больше мне нравится видеть тебя.

Поскольку память к ней вернулась меньше суток назад, Эванджелина еще не успела как следует соскучиться по подруге. Но теперь, когда ЛаЛа стояла здесь, Эванджелина почувствовала, что тоска по ней никуда не девалась – словно все это время внутри царила неприятная пустота, которая только сейчас начала заполняться. Переполненная чувствами, Эванджелина обняла подругу так крепко, что, возможно, причинила бы ей боль, не будь та мойрой.

– Где твой дракон? – спросила Эванджелина, и внезапно ее осенило. Хотя она вспомнила, как открывала Арку Доблестей, все еще не знала, что именно скрывалось внутри, кроме дракона ЛаЛы. Эванджелина не знала и того, смогла ли ЛаЛа с ним воссоединиться.

– О, он где-то здесь, – отстранившись, рассеянно ответила ЛаЛа. – Уверена, вы скоро познакомитесь, – добавила она, но слова ее прозвучали нерешительно, что было совсем на нее не похоже.

Может, ЛаЛа и была богиней Судьбы, чьи эмоции отличались от человеческих, но Эванджелина знала, что ЛаЛа любила своего дракона. Любила его так сильно, что наложила на Аполлона проклятие Лучника, ошибочно надеясь, что после этого у Эванджелины не останется иного выбора, кроме как открыть Арку Доблестей.

Узнав об этом, Эванджелина испытала сильнейшую боль, но, как и ЛаЛа, тоже принимала ужасные решения ради любви.

– У тебя все хорошо? – Эванджелина снова взяла подругу за руку. – Может, хочешь поговорить?

– Все в порядке, правда. Просто… – ЛаЛа сделала паузу и тихо выдохнула. – С тех пор как Дейна заточили в Доблести, мир сильно изменился, да и я, видимо, тоже. Но все хорошо. Честно. Как там говорится о любви? Знаешь, в той поговорке о сладости, пламене и цене желания?

Эванджелина покачала головой.

– Никогда не слышала.

– Ну, возможно, это не совсем поговорка. Не пойми меня неправильно, подруга, я очень рада, что ты беспокоишься обо мне, но я в замешательстве. Слышала, ты потеряла память.

– Да, – кивнула Эванджелина. – Но совсем недавно воспоминания вернулись.

Затем она быстро рассказала ЛаЛе о том, что память ей коварно стер Аполлон, а потом пытался убедить ее, что Джекс является злодеем. Возможно, ему бы это удалось, если бы Джекс не вернулся спасти ей жизнь. Эванджелина поведала о каждой их встрече и о том, что ее сердце, в отличие от разума, никогда не забывало его. И наконец поведала о написанном ею самой письме, которое Джекс носил у своего сердца.

– Удивительно милая история, – произнесла ЛаЛа.

– Я тоже так думала. Прочитав письмо, я наконец-то смогла вернуть себе воспоминания. Это случилось прошлой ночью или, может быть, сегодня утром. Я немного путаюсь во времени.

Эванджелина улыбнулась, но как-то неуверенно. Она была так рада видеть подругу. Ей хотелось просто развалиться на подушках, разбросанных по всему шатру, и болтать ни о чем и обо всем на свете. Но на это не было времени.

Если она хотела найти Джекса и помешать ему сделать то, о чем предупреждал Хаос.

– Я не хотела возвращаться сюда с Аполлоном, но когда проснулась, Джекса рядом не было, а потом появился Аполлон со своими героями, стражниками и наглой ложью.

– Мерзавец, – буркнула ЛаЛа. – Я знала, что принцы хуже всех, но надеялась, что проклятие пойдет ему на пользу.

– Возможно, он считает, что действует из благих побуждений?

– Но ты все равно ненавидишь его, верно?

– Разумеется. Я терпеть его не могу. Слышать его голос и видеть его лицо выше моих сил. И я хочу выбраться отсюда до его возвращения, чтобы больше никогда с ним не встречаться.

– Тогда давай так и поступим. Хотя я бы с удовольствием подождала его возвращения, чтобы вонзить нож в сердце, а затем поджарить его на костре. Но, думаю, я смогу сделать это и в другой раз, – задумчиво протянула ЛаЛа. – Итак, каков план? –