Читать книгу - "В твоем сердце - Рия Радовская"

не перевернуть вверх дном алую пустыню, высекая честной сталью всю гниль, просочившуюся в Имхару из других лепестков или вызревшую в самой ее сердцевине.

Он не жалел тогда, что остановился. Не жалел и сейчас. Хотя порождение той самой гнили сегодня притягивало взгляды всех тех, кто сидел на почетных местах, готовясь слушать и взвешивать вину, или толпился позади, заполняя зал до отказа, в ожидании увлекательного зрелища.

Солнце давно перевалило зенит, раскалило каменные плиты у входа во дворец, изжарило последние дуновения ветерка, утром хоть немного долетавшего до распахнутых окон. Уже трижды менялась стража у дверей и дважды — оцепление внутри зала, но те, кто собрался здесь на рассвете, члены большого и малого совета, главы старейших родов, представители городских гильдий и общин и допущенная сегодня во дворец знать, все еще слушали Ихтара, главу судейской гильдии. Фаизу как-то удалось стряхнуть с почтенного мастера, уже десяток лет не проводившего публичных судилищ, пыль и песок, и теперь у Ихтара жадно горели глаза, воинственно топорщилась борода, а голос его, то угрожающе-зычный, то вкрадчиво-опасный, то повелительно-резкий, заставлял старейшин приободряться, а неподготовленную публику — в священном трепете внимать каждому слову. Именно в паузах между его словами в зале сгущалась напряженная мрачная тишина, будто большинство присутствующих опасались даже дышать, пока почтенный мастер Ихтар смачивал губы или расчетливо замолкал перед оглашением нового преступления против Имхары и ее законного владыки.

Асир отвел взгляд от очередного свитка в его руках, гадая, кто будет следующим. Фаиз приволок в зал не только потерявшего всякий человеческий облик Кадорима, но даже едва начавших подниматься с постелей недоотравленных юнцов. Правильно приволок, конечно, тем более, что их свидетельства, вкупе с отыскавшимся наконец трупом лекаря, были еще одним весомым доказательством вины почтенного потомка великих предков, Джасима аль Данифа.

Наверное, ко всему можно привыкнуть. Сейчас Асиру казалось, что это проклятое имя, которое вчера вызывало неконтролируемые волны ярости, сегодня, произнесенное на все лады не меньше сотни раз, больше не тащит из него наружу ничего, кроме тошного омерзения. И все же на Джасима он старался смотреть как можно реже: уж слишком отчетливо в его чертах проступали знакомые родовые черты, хоть и изрядно стесанные старостью и выражением непреходящего презрения на когда-то выразительном лице.

На этот раз Ихтар вызвал Саада и Лалию. Не то чтобы Асир до сих пор не верил в историю с неудавшимся отравлением, но здесь, разложенная на составляющие, произнесенная во всеуслышание, разобранная на детали и части, она выглядела особенно дико. И искривленные в презрительной усмешке губы Джасима, который и не думал отрицать свою причастность, только логично оттеняли эту дикость.

Асир, слушая доклад вызванного Вагана о сгоревшем доме неподалеку от дворца, в котором действительно неожиданно появилось выстиранное белье, не имевшее никакого отношения к погорельцам, прикрыл глаза. Вспомнил реакцию Фаиза на откровение о специально подготовленных Джасимом для всякого рода тайных поручений анхах, и усмехнулся. Еще только предстояло выяснить, скольким девочкам в свое время Джасим искалечил судьбу и голову, но Ирис не могла быть единственной.

Фаизу, много лет, кажется, еще с первой встречи с Лалией мечтавшему если уж не подавить и укротить ее опасный, непредсказуемый нрав, то хотя бы владеть этой неправильной, не вписывающейся в его четкую систему мира анхой, откровение о широких взглядах Джасима далось нелегко. И то, что Сардар тыкал его носом в эту светлую идею уже несколько месяцев, никак не смягчило удара. Пожалуй, даже наоборот.

Еще бы. Фаиз цеплялся за свои убеждения настырней голодного младенца, вцепившегося в материнскую грудь, и предпочитал в упор не замечать того, во что отказывался верить. Именно поэтому так старательно избегал не только общения с Лин, но даже встреч с ней. Лалия для Фаиза всегда была особенной, но принять мысль о том, что анхи из другого мира способны постоять за себя и мало уступают в ловкости и разумности иным кродахам, было для него невыносимо. Что уж говорить об анхах из собственного мира, которых целенаправленно, с малых лет готовил как смертоносное оружие далеко не выживший из ума почтенный потомок великих предков.

Пока Саад подробно и до крайности доступно объяснял, как именно из крема, помады и пудры можно получить необходимый состав яда, даже не выходя из комнаты в серале, и почему семь подаренных анх, из которых как минимум четверо ничего не подозревали, привезли несколько комплектов всего необходимого, Асир снова подумал о Лин. После вчерашнего вечера, перетекшего в ночь, каждая мысль о ней отзывалась спокойным теплом под сердцем и благодарным умиротворением. Он перевел взгляд на ее рыжеватый затылок, украшенный сегодня вместо традиционного платка шелковой наколкой и драгоценным цветком с россыпью прозрачных изумрудов, и неожиданно признал, что именно благодаря Лин сейчас способен думать не только о Джасиме. Думать обо всем на свете, не захлебываясь гневом и не опасаясь устроить смертоубийство прямо на глазах у жадной до зрелищ толпы. Остро захотелось осторожно коснуться гладко зачесанных волос, провести пальцами по напряженной шее и чересчур прямой спине. Лин, сидящая на подушке справа от него, сейчас так внимательно слушала Саада, что, казалось, даже не дышала. Но только казалось, потому что Асир мгновенно уловил ее едва изменившийся запах. Забавно и удивительно. Он только подумал о прикосновениях, а она, судя по запаху, уже будто чувствовала их. Или предчувствовала?

Лин слегка повернула голову, и в одном этом скупом движении Асир уловил и вопрос, и интерес, и даже беспокойство. Она беспокоилась, что ему взбредет в голову прикоснуться к ней здесь? Сейчас? Соблазнительно. Но до крайности неуместно. Хотя это был бы лучший способ ненадолго отвлечься от всей той мерзости, которую Джасим умудрился разрастить вокруг себя.

— Еще немного, и объявят перерыв, — негромко сказал Асир, тут же почуяв в запахе Лин заинтересованное облегчение.

— Скоро будет самое интересное, — с загадочной улыбкой прошептала отпущенная Ихтаром Лалия, устраиваясь на своей подушке. — Прости, владыка, я не успела тебя предупредить…

Асир нахмурился. Сюрпризы он не любил. Особенно те, которые Лалии могли бы показаться «интересными».

— Не беспокойся, — понимающе улыбнулась та. — Всего лишь еще один свидетель, который все-таки решил заговорить. Убедить тайного советника допустить его сюда было непросто.

— Его? — Лин, кажется, тоже ни о каких «сюрпризах» не знала. Но вот догадки, судя по вопросу, у нее имелись.

— Ты правильно догадываешься, — кивнула Лалия. — Главное вовремя обнаружить что-нибудь невероятно впечатляющее, а потом найти удачный момент поделиться им с тем, кому не все равно. Тогда самое тайное внезапно может стать явным.

— Представляю досточтимому владыке