Читать книгу - "Соблазн в жемчугах - Мэдлин Хантер"

Она взглянула на ядра. Пушки тоже показались ей знакомыми.

— Эти пушки и ядра были изготовлены на заводе моего отца, не так ли?

—Да, конечно. В армии считают, что они самого высшего качества. Мне повезло, что завод находится всего в нескольких милях от моего поместья.

— Мой кузен считает, что ваш интерес и покровительство ему тоже на руку.

— У нас с ним схожие интересы, моя дорогая леди Хоксуэлл, и в этом заключается мое снисходительное к нему отношение. В наши дни лидеры графств должны держаться вместе, несмотря на разницу в социальном положении. Когда дело касается нашего общественного уклада и порядка, я не столь щепетилен, чтобы не помочь любому человеку, если ему угрожают преступники.

— Вы имеете в виду волнения на заводе прошлой зимой, когда были вызваны добровольцы, не так ли? Я уверена, что без вас не обошлось.

Он снисходительно улыбнулся и пошевелил бровями, чтобы придать своему лицу таинственность.

— Да, и эти волнения, и многие другие. Думаю, что они будут продолжаться. Бертрам Томпсон знает, с кем имеет дело. Он учуял все гораздо раньше других и оказался достаточно сообразительным, чтобы вырвать заразу с корнем до того, как появились ядовитые ростки. Не беспокойтесь о вашем кузене, моя дорогая.

Он проводил ее обратно в гостиную. Следующий час она провела с дамами в обсуждении новомодных шляпок и платьев, хотя ее сердце ныло от боли.

Она заподозрила, что лорд Клебери, Бертрам и другие «лидеры» графства два года назад вырвали корень, имя которому было Майкл Боуман.

Наконец визит был окончен, и Верити вздохнула с облегчением. Она узнала все, что хотела о наследстве отца и о возможной судьбе Майкла.

Она послала Бертраму и Нэнси очень короткую записку, сообщив, что уезжает. Кроме миссис Джералдсон, был только один человек, с которым ей надо было по-настоящему попрощаться, и перед отъездом Хоксуэлл отвез ее к Кэти.

На этот раз он подвез Верити к самым дверям домика и поздоровался с Кэти, прежде чем оставить их вдвоем. И снова Верити сидела на единственном стуле, а Кэти — на табуретке в полутемной комнатушке.

— Я хочу, чтобы вы поехали со мной, — сказала Верити. — Мы уезжаем завтра утром, и вы могли бы сидеть рядом со мной в карете. Хоксуэлл дал свое согласие. Если захотите, вы можете жить в деревне. А хотите — в доме. Его домоправительница в Суррее очень добрая женщина, и к вам будут относиться с уважением. Вы не будете чувствовать себя непрошеным гостем.

Глаза Кэти наполнились слезами, но она радостно улыбнулась.

— Ты все еще та же маленькая девочка, не так ли? Заботишься о своей Кэти, хотя стала графиней. Но я не могу с тобой поехать. Если вернется Майкл, как он меня найдет?

— Он справится на заводе, и они ему все расскажут. — Верити стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Она была убеждена, что Кэти догадывается о смерти Майкла, но не хочет отказываться от надежды. Она взяла руку Кэти и стиснула ее. — Вы можете ждать его возвращения в Суррее с таким же успехом, как здесь.

Кэти низко опустила голову и долго сидела так, видимо, собираясь с духом.

— Это мой дом, Верити. Я прожила в этих краях всю свою жизнь. Этот домик беден, и у меня мало чего осталось, но люди, которых я знаю с детства, живут рядом, а мои друзья лежат на церковном кладбище. В моем возрасте страшно покидать родные места и жить среди чужих людей.

— Я вам не чужая, Кэти.

Кэти погладила Верити по щеке.

— Нет, ты не чужая, но постепенно, со временем, станешь. Ты теперь графиня, и с каждым днем все больше будешь ею. В этом нет ничего плохого или неправильного. Но ты изменишься, девочка моя, и ничего с этим не поделаешь. Когда ты завтра уедешь, Олдбери уже больше не будет твоим домом. Думаю, что ты и сама это знаешь.

Да, знает. Здесь все было по-другому даже во время их визита. Дом был не таким, каким она его помнила или каким он представлялся ей в мечтах.

И люди смотрели на нее по-другому и были осторожны в своих словах. Даже мистер Тревис, при всем его дружелюбии, ни на минуту не забывал, что разговаривает с графиней. Возвращение домой было детской мечтой. Прошлого не вернешь. Даже если Хоксуэлл и дал ей свободу снова быть Верити Томпсон, она уже никогда не будет той Верити Томпсон.

Она сползла со стула, села на пол у ног Кэти и положила голову ей на колени, как часто делала ребенком. Кэти гладила Верити по голове и беззвучно плакала.