Читать книгу - "Волчья ягода - Ольга Егорова"

– Да мы не ругаемся, – тут же принялся оправдываться Жидков, и голос у него изменился прямо-таки до неузнаваемости. – Мы просто… разговариваем.

– Разговаривают они! Вы всегда так разговариваете?

– Нет, не всегда, – опередив Жидкова, ответил Арсений. Он вдруг понял, почему Митька такой бешеный. Для бешенства у него сейчас может быть только одна причина, и эта причина…

Эта причина ему очень даже известна.

– Ась, ты это… Знаешь что… Ты пойди сходи… Там Федька с Майей меня, наверное, ищут уже… Волнуются. Может, скажешь им, чтобы они…

Получилось по-дурацки: конечно же, все всё поняли. Возникла неловкая пауза. Ася нерешительно посмотрела на Митьку, Митька после недолгих раздумий едва заметно кивнул, и Ася поднялась, с трудом разгибая затекшие коленки.

– Вы только не подеритесь, – сказала она со смехом и через несколько секунд скрылась уже в высоких зарослях прибрежной травы.

Они помолчали немного – Митька курил сигарету, Арсений взглядом следил за кольцами дыма, тающими в синеве облаков.

– У вас серьезно? – спросил он наконец, чтобы хоть что-то спросить.

– Гораздо серьезнее, чем ты думаешь.

– Я рад за вас. За тебя и за… Асю. Правда.

– А вот за Асю-то я и хочу тебе морду набить. Уже две недели сгораю от нетерпения.

– А набей, – после паузы согласился Арсений. – Набей, правда. Я заслужил, знаю. Может, мне легче станет. А тебе – спокойнее.

Он поднял голову и прямо посмотрел в темно-карие глаза приятеля.

Митька сидел, насупившись, но морду Арсению бить что-то не собирался.

– Ну чего же ты? Я сопротивляться не стану, не думай.

– Так ведь жалко тебя, подлеца. Будешь потом с синей мордой ходить, а пацан твой расстроится. Да и Ася расстроится.

– Зато ты успокоишься.

– Если б знать, что успокоюсь…

– Чудак ты человек, Жидков! Это ж надо было две недели ходить, волком смотреть и ни слова не говорить, а? Ну неужели нельзя было сразу поговорить по-человечески? Как мужик с мужиком, а?

– Значит, нельзя было. – Митька повесил голову. – Я бы поговорил, но Ася просила тебя… не трогать.

– Защитница, – усмехнулся Арсений.

Жидков тут же взвился:

– Обидишь ее – убью! Сразу убью, понял?

– Да я и не сомневаюсь. Только ты, Митька, не думай. Я ее обижать не стану. Я и… не хотел ее обидеть. Просто так получилось… Но вины с себя не снимаю.

Снова повисло молчание. Теперь курил Арсений, а Жидков блуждал взглядом где-то в глубине камышовых зарослей.

– Ладно, – наконец сказал Волк, щелчком отбрасывая сигарету. – Поговорили мы с тобой или нет?

– Поговорили, – хмуро согласился Митька. – Надеюсь, не придется к этому разговору возвращаться.

– Не придется. Я тебе обещаю.

Арсений протянул руку. Жидков, не глядя, коротко пожал ее и поднялся с земли.

– И еще знаешь что… – начал было Арсений, но приятель уже топал по тропинке к пляжу, слегка ссутулив широкие плечи.

– Ну чего еще? – спросил Митька через плечо, не сбавляя темпа шагов.

– Еще я… рад за тебя, придурок ты этакий! Ужасно рад, что у тебя все так сложилось!

– Спасибо, – не глядя, пробасил Митька. – Я за себя тоже… рад. – Потом остановился, поджидая Арсения, и добавил: – Только вот кто из нас придурок – это еще надо разобраться…

Узкая тропинка, петляющая вдоль высоченных стволов деревьев, вела от домика к песчаной насыпи пляжа. Майя шла по тропинке, не успевая за Федором, который бежал вприпрыжку, то и дело оборачиваясь:

– Ну, Майя, что же ты так медленно? Не идешь, а ползешь, как черепаха!

– А ты прекращай обзываться! Если я черепаха, то ты… кролик!

– Почему кролик? – развеселился Федор.

– Потому что прыгаешь! И потому что у тебя хвостик!

– Где у меня хвостик? – Серьезный тон ее реплики, как и рассчитывала Майя, подействовал на него безоговорочно, и он остановился как вкопанный, вытянул тонкую шею, изо всех сил стараясь разглядеть несуществующий хвостик. – Да где? Где хвостик-то?

– Как где? – Она наконец добралась до него и громко шлепнула по мягкому месту: – Да вот здесь же, где и у всех кроликов!

Удар оказался неожиданным – пока Федор приходил в себя, она успела уже обогнать его и мчалась теперь вперед, не оглядываясь, туда, где желтел песок и отражала синее небо вода.

Здесь, на берегу Волги, красота была просто необыкновенная. Отдышавшись, Майя спустилась к воде, наклонилась и коснулась ее кончиками пальцев. Вода была абсолютно прозрачной. Рифленая, сморщенная волнами поверхность песчаного дна просматривалась с берега далеко-далеко, и казалось, что мелководье тянется до противоположного берега. Видимо, песок здесь насыпали с таким расчетом, чтобы удобно было купаться маленьким детям.

– Федька, а ты умеешь плавать? – обернувшись, спросила Майя у слегка обиженного Федора.

– Умею, конечно. Кто ж моем возрасте не умеет плавать? – удивился он.

– Ну не скажи. Я вот, например, в твоем возрасте не умела. И еще долго не умела. Научилась плавать только в шестнадцать лет.

– Да ну? – недоверчиво переспросил Федор.

– Ну да! – передразнила Майя.

Вода была теплой, успела за несколько жарких июньских дней прогреться у берега.

Жаль, не взяла купальник, подумала Майя. С другой стороны, ни к чему было афишировать свою беременность. В широких бриджах и свободной рубашке живота совсем не видно. А вот в купальнике, конечно, все заметили бы ее живот. И начали бы спрашивать…

Дело было не в том, что она стеснялась своего живота. Просто пока о нем ни с кем разговаривать не хотела.

– И как же это ты жила на свете целых шестнадцать лет и не плавала? – продолжал удивляться Федор.

– Сама не знаю. Неправильно, наверное, жила…

– Неправильно, – согласился Федор. – Жаль, мы с тобой раньше не были знакомы. Я бы тебя плавать быстро научил!

– Жаль, – согласилась Майя, не став уточнять, что семь лет назад, когда Федор родился, ей было восемнадцать и плавать она уже умела…

Не хотелось его расстраивать.

Оглядевшись вокруг, она увидела чуть в стороне, метрах в тридцати от берега, большой деревянный стол, похожий как две капли воды на те, за которыми режутся в домино или карты мужики у подъездов. Стол был темно-голубым, свежевыкрашенным, и точно такими же темно-голубыми были две скамейки по бокам от стола.

Немного поодаль стоял большой мангал, а за ним, выглядывая из-за активно разросшихся возле берега кустов, – огромные и высокие качели на железных опорах, выкрашенных все в тот же темно-голубой новенький цвет.