Читать книгу - "Волчья ягода - Ольга Егорова"

Странно, а ей казалось – минуты три, не больше…

Нет, все-таки она была необыкновенной девушкой. Совершенно необыкновенной.

Он еще тогда, при первой встрече, это заметил. Заметил – но как-то не обратил внимания, не придал значения, потому что слишком сильно был занят планированием Федькиного дня рождения и в голове никакие другие мысли не задерживались, тем более мысли о девушках. Ну да, подметил, что ноги у нее очень длинные, что коса густая, носочки беленькие и чувство юмора присутствует… Но только и всего. По большому счету этого ведь недостаточно, чтобы назвать девушку необыкновенной. В самом деле, мало, что ли, на свете таких вот длинноногих и длинноволосых, в беленьких носочках и с чувством юмора? Полным-полно! Если не каждая вторая, то уж каждая третья – точно.

Но оказалось, что никакая она не вторая и не третья. Оказалось, что она, Майя, такая вообще одна. Единственная. И дело не в носочках и не в длине ее ног, хотя и то и другое впечатляло, а в ней самой… В том, что она – необыкновенная.

Только теперь, сидя за рулем своей «ауди» и стараясь внимательно следить за оживленной в погожий субботний день трассой, он наконец это понял. Мелкий гравий шуршал под колесами, летний ветер, залетая в окно, теребил волосы, наполнял салон живыми запахами свежей июньской травы и колосящейся вдоль дороги желтой пшеницы. На переднем пассажирском сиденье вместо пассажира сидела игрушечная собака, которую Майя для чего-то решила взять с собой. Собака была пристегнута к сиденью ремнем безопасности, чтобы не падала каждый раз Арсению на колени, а в магнитофоне громко, на весь салон, распевали свою радостную песню разбойники из «Бременских музыкантов»:

Говорят, мы бяки-буки,

Как же носит нас земля?

Дайте, что ли, карты в руки

Погадать на короля…

– Ой, ля-ля! Ой, ля-ля! Завтра грабим короля! – с заднего сиденья подпевал разбойникам дружный дуэт голосов. И разве можно было удержаться от того, чтобы, наплевав на все на свете, не боясь показаться смешным, присоединиться к этому дуэту, проорав во все горло: – Ой, ля-ля! Э-ха!

И дружно, в три голоса, рассмеяться…

На самом деле она была необыкновенной девушкой. Обыкновенная ни за что в жизни не стала бы вот так распевать разбойничьи песни в машине. Стучать от восторга ногами по полу, застланному резиновым ковриком. Радоваться, как ребенок, пейзажу за окном, кричать: «Смотри, Федька, смотри, коровы!»

Нет, обыкновенная совсем по-другому себя вела бы. Сидела бы чинно в машине на переднем сиденье, слушала бы романтическую музыку, какой-нибудь попсовый мотивчик или в крайнем случае популярный «Город-312», пыталась бы вести светскую беседу и изредка одергивала бы расшалившегося от тоски на заднем сиденье Федора.

Она бы не пела, не плясала, не закатывалась бы от хохота, и в ее взгляде не было бы ни одного смешного чертика. Ни одного! Что уж говорить о целой толпе этих чертей, которые плясали в черных глазах Майи, – изредка ему все же удавалось поймать ее взгляд в зеркале заднего вида, и от этого взгляда по спине пробегала теплая щекотливая дрожь, и позвоночник вдруг становился мягким, каким-то ватным, и мысли в голове тоже превращались в вату, и пальцы уже не могли держать руль…

Он строго-настрого запретил себе смотреть на нее, всерьез опасаясь последствий, – в таком состоянии недолго и в кювет на большой скорости слететь. Но все же иногда поглядывал, ловил ее черный взгляд с чертиками и снова цепенел, снова пугался своего состояния и снова запрещал себе на нее смотреть…

И так – всю дорогу.

– Пап, мы скоро приедем?

– Скоро уже. А ты чего спрашиваешь? Ехать, что ли, надоело уже?

– Нет! Наоборот! Я потому и спрашиваю, что ехать очень здорово и весело! Не хочется приезжать! – объяснил Федор, и последняя его фраза утонула в новом взрыве хохота.

Непонятно было, над чем они там, сзади, смеялись, – кажется, иногда совсем уж без причины, и от этого беспричинного смеха на душе становилось как-то по-особенному легко. Черт, думал Арсений, а ведь он даже уже и не помнит, когда Заяц в последний раз вот так громко и беспричинно грохотал – до слез в газах, почти до икоты. Наверное, никогда… Федька всегда производил впечатление серьезного, не по-детски рассудительного мальчишки, и как же радостно было сознавать, что на самом-то деле его сын совсем не такой! Что на самом деле он – нормальный ребенок, такой же, как и все дети, у которых нет особенных причин слишком рано становиться серьезными.

А ведь это она, Майя, его рассмешила.

И за это он готов был носить ее всю жизнь на руках. Пусть только попросит, потому что сам он предложить наверняка постесняется. И готов был отдать ей полцарства, если бы оно у него было, и даже не полцарства, а все царство без остатка и в качестве бесполезного приложения отдал бы и сердце свое, и душу свою, и все на свете бы отдал…

И как это у нее получается? Хотя если подумать, то никакого особенного секрета в этом нет, не специально она старается, чтобы Федора рассмешить, а просто смеется, потому что ей смешно. Дети ведь на то и дети, чтобы смеяться без причины, и пусть для некоторых это «признак дурачины», а для Арсения это совсем никакая не «дурачина», а нормальное и естественное для ребенка состояние…

Поймав себя на мысли, что в который раз уже за время пути мысленно называет «детьми» и Федора, и Майю, он улыбнулся. И правда, ощущение такое, что на заднем сиденье у него не женщина и мальчик, а два ребенка, мальчик и девочка, и девочка эта годами чуть-чуть постарше, только и всего…

«Черт, а ведь здорово, наверное, когда их двое… Мальчик и девочка…» – мелькнула непонятная мысль, развивать которую он не стал, снова переключив мысли на Майю.

Двадцать пять, кажется, ей? Что-то она говорила о своем возрасте. Он вспомнил себя в двадцать пять – полностью загруженный рабочими проблемами, начинающий, неуверенный в себе директор фирмы. Нет, в двадцать пять у него уже не было способности так смеяться… Кажется, он оставил ее в глубоком детстве, похоронил в самых глубоких слоях подкорки, и вот теперь она вдруг потихоньку начала оживать, просыпаться, давая возможность стряхнуть с плеч тяжелый груз прожитых лет и снова ощутить себя ребенком.

И все благодаря ей. Необыкновенной девушке Майе. И как это он раньше жил, не зная, что она где-то рядом? И как собирается жить дальше – без нее? И почему это глупый Федор так настойчиво запрещает ему на ней жениться?..

Эта мысль увлекла его до такой степени, что результат стал очевиден уже через пару минут: машина, взвизгнув тормозами и едва не свалившись в кювет, застыла на обочине в каких-то сантиметрах от резкого обрыва.

Сзади дружно завизжали. Арсений вытер рукавом мелкие капли пота, выступившего на лбу, обернулся и ободряюще сказал:

– Все в порядке. Просто камень под колесо попал. Ничего страшного…

Они быстро успокоились и снова занялись своими делами, с увлечением играя в какую-то непонятную игру, где в качестве награды выигравший получал возможность щелкнуть по лбу своего товарища. Чаще всего эта возможность выпадала Федору, и Майя каждый раз преувеличенно громко взвизгивала, и жмурилась от страха, и ругалась: «Ну, Федька! Ну погоди у меня!» – а Федор в ответ заливался смехом и складывался пополам от этого смеха, а потом они начинали смеяться вместе…