Читать книгу - "Вкус Парижа - Виктория Браунли"

элегантно вышли из бара и направились к подъемнику; видела, как они хихикали, втискиваясь вдвоем на сиденье. Я продолжала следить, пока их шапочки не превратились в точки на горизонте. Мой внутренний голос твердил мне, что не надо было отпускать их вместе, но я уговаривала себя успокоиться. В конце концов, ведь Камилла была всего лишь неприятным сюрпризом. А Гастон предпочел взять меня в свой лыжный лодж.

– Официант, пожалуй, мне нужна еще порция, – пропела я на испуганном французском. – Сделайте мне двойную.

Я просидела на том же месте следующий час; мои мышцы уже напряглись от краткого, но физически тяжелого лыжного сеанса. Поначалу я наслаждалась жизнью снежной крольчихи, разглядывая толпу, прокручивая ленту соцсетей и читая журналы. Но минуты тикали, все мои развлечения закончились. Я пыталась позвонить Гастону, чтобы узнать, как добраться до лоджа, но телефон сразу включал голосовую почту – вероятно, находился вне зоны покрытия.

Я уже чувствовала себя чуточку беспомощно. На меня нахлынули детские воспоминания, как я в семь лет ждала маму под дождем у школьных ворот. Даже официанты поглядывали на меня с сочувствием, словно говоря: «Не переживай, детка. Тебя не забудут в баре».

На доброй середине второго часа полета соло я стала рассматривать потенциально летальный план вернуться к подъемнику и искать Гастона. Я начинала нервничать. Меня бросили в лыжном шале; я загибаюсь от скуки и алкогольной интоксикации (нужное подчеркнуть). Я была уверена, что Гастон и Камилла, вероятно, поселились в ледяной пещере, которую он вырыл голыми руками, забыв обо мне.

– Кому нужна Элла? – с горечью пробормотала я. – Она даже не умеет кататься на лыжах.

Я просматривала меню, жалея, что я сейчас не в Париже, где могла бы утешить себя сыром, после чего подумала о Серже. Вот интересно, если бы он тоже умел кататься на лыжах… Я не сомневалась, что Серж никогда бы не бросил меня и не уехал кататься с какой-нибудь профурсеткой.

Но вернемся к моим нынешним неприятностям. Где мой бойфренд, черт побери? Я мысленно репетировала речь на случай, если Гастон когда-нибудь появится из снежной пещеры со своей новой и усовершенствованной – то есть умеющей кататься на лыжах с грацией и изяществом – снежной королевой. Поток слез грозил хлынуть из моих глаз, когда я мысленно обвиняла его в дезертирстве, но тут слезам помешал упомянутый дезертир, похлопав меня по плечу. Его щеки восхитительно разрумянились от холодного воздуха.

– Ты вернулся, – пискнула я, забыв про мой монолог, и бросилась ему на шею.

– Все нормально? – нахмурился он, выкручиваясь из моих объятий и поправляя волосы.

– Где Камилла?

– О, она пошла на встречу с другом ее отца. Он возглавляет в Париже какое-то большое модельное агентство.

– Вы хорошо покатались? – осведомилась я, всматриваясь в его лицо и ища свидетельства, что их лыжная прогулка была не такая уж невинная.

– Конечно. Все было хорошо. Хотя тебе бы не понравилось. Много черных трасс, то есть повышенной сложности, и много целины. Даже я с трудом мог угнаться за Камиллой.

– Я думала, что ты забыл про меня, – тихо проговорила я, все еще пытаясь сдержать слезы. Внезапно мне расхотелось, чтобы он узнал, как я злилась на него.

– Зачем мне это делать, Элла? – возразил он. – Je t’aime bien.

Черт побери! Неужели он только что сказал, что любит меня?

Я онемела и лишь глядела на него с восторгом.

– Ах, Гастон, – вздохнула я. – Je t’aime aussi[52].

Он с минуту стоял молча и вроде хотел что-то сказать, но не сказал.

– Все нормально? – заволновалась я.

– Конечно. Давай пойдем в спа. Я замерз! А на вечер я зарезервировал в городе ресторан. Он очень уютный и прямо на твой вкус. Там будет много сыра.

Он взял меня за руку, и мы направились в его лодж.

Полдня мы лениво провели в горячей ванне, и это помогло мне облегчить напряжение после моего недавнего психоза. Я чувствовала себя тогда отверженной из-за неумения кататься на горных лыжах, вот и все. Конечно, у Гастона никогда не будет ничего с Камиллой, какой бы она ни была красавицей. К тому времени, когда мы готовились поехать на ужин, у нас снова была любовь.

* * *

Войдя в ресторан, я была немедленно очарована. Вдоль стен зала стояли деревянные столы и стулья, в углу ярко горел огонь. Почти все места были заняты семьями или влюбленными парочками. Перед всеми на столе грелась на огне кастрюля. Лица были розовые, их освещала улыбка. Неописуемая радость наполняла весь ресторан.

Гастон пояснил мне, что это ресторан фондю. Зная мою любовь к информации о сыре, он добавил, что тут специализируются на фондю из савойского сыра, используя смесь из конте, Эмменталя и Бофора. У меня потекли слюнки, когда он рассказал про традиции фондю, и я была в восторге. Они появились в горах. Расплавленный сыр подавался в большом общем горшке, каждый едок макал туда кусок хлеба на длинной вилке. Мне это напомнило, как в моем детстве мама подавала гостям шоколадное фондю, хотя данная итерация казалась мне гораздо заманчивей.

Нынешний выбор ресторана компенсировал мне предательство Гастона, бросившего меня сегодня днем. Он определенно знал подход к моему сердцу.

Когда горшок прибыл на наш стол, я уже истекала слюной и, с нетерпением макнув кусок хлеба в фондю, тут же попробовала его. И обожгла язык. Пытаясь облегчить боль, сделала большой глоток вина. Гастон рассмеялся и назвал меня новичком, но я и не возражала. Мне всегда не хватает терпения, когда надо попробовать какую-нибудь еду.

Фондю, которое Гастон назвал абсолютным «сырным» клише для горной Франции, показалось мне воплощением всего лучшего в мире. Я макала хлеб кусок за куском в опасно бурливший горшок, иногда отвлекаясь на поданные к фондю мясную нарезку и корнишоны. Дав сыру слегка остыть, я слышала легкий аромат чеснока и белого вина, а также отчетливый запах фермы. Невероятно, как еда могла так успокаивать и согревать, особенно после долгого дня на горных склонах – или долгого дня в баре в моем случае.

– Итак, фондю – реальная причина, по которой люди приезжают сюда с лыжами? – пошутила я.

Гастон протянул руку и ущипнул меня за щеку.

– Это и, знаешь ли, все-таки горные лыжи. – Он засмеялся.

– Так ты не сердишься, что я такая неловкая на склонах? – спросила я.

– Нет, конечно, ведь ты австралийка! – рассмеялся он. – Вероятно, ты зато чувствуешь себя как дома на доске для серфинга, верно?

– Конечно, это мой спорт, – похвасталась я, а сама мысленно велела себе никогда не ездить на пляжный отдых с Гастоном.

Глядя на сидевшего передо мной красавца, я чувствовала