Читать книгу - "Кровь, которую мы жаждем. Часть 2 - Монти Джей"

Мое тело трепещет, и я прижимаюсь к его коленям, жаждая близости, которая возникает, когда он находится внутри меня. Я хочу постоянно находиться под его гребаной кожей. Мне нужно, чтобы он потерялся во мне прямо сейчас, забыл о том, что ходил к своему мерзавцу — отцу, и никогда больше не вспоминал об этом.

— Я делаю это для тебя, Лира, — бормочет он, руки скользят вниз, пока он не хватает меня за задницу обеими руками. — Если мы хотим выкарабкаться из этого, у меня нет другого выбора.

Я не могу остановить слезы, текущие по моему лицу. Может быть, это слезы, которые мне давно нужно было выпустить. Но моя печаль не заглушает моего желания его. Моя грудь упирается в его широкую грудь, голая кожа против голой кожи.

Он уйдет, несмотря на мои мольбы. Ничто не заставит его передумать, когда он что-то решит. Он слишком упрям для своего собственного гребаного блага.

— Если ты забудешь, кто ты там, — шепчу я, крутя бедрами против выпуклости в его боксерах, — вспомни, каково это — быть со мной.

Левая сторона его рта наклоняется вверх.

— Как я могу забыть?

Мои губы крадут все слова, которые у нас оставались. Это не лихорадочный или торопливый, это нежный поцелуй, который говорит, что я хочу запомнить каждую бороздку твоего рта, я хочу защитить эти хрупкие частички тебя, которые слишком остры для других, но у меня теперь есть перчатки, и ты не можешь порезать меня. Даже если бы они порезали мои ладони, все было бы в порядке.

Ради него я бы истекала кровью. Ради него это стоит того.

Я чувствую вкус соли собственных слез, когда облизываю шов на его губах, погружаясь в его рот и пробуя его на вкус. Мои бедра скрежещут по его твердеющей длине, и я стону, когда его толстый ствол касается пучка нервов между моими бедрами.

Наши руки блуждают, тела танцуют в вальсе потребностей. Его губы перемещаются к уголку моего рта, через челюсть и вниз по горлу. Я чувствую, как его руки обхватывают нижнюю часть моих грудей, приподнимая их, а его язык проводит по моим соскам.

Горячий, влажный рот Тэтчера нежно посасывает бутон, пока я двигаю бедрами навстречу ему. Он не торопится с каждой грудью, массируя их кончиками пальцев и покусывая чувствительную плоть, прежде чем слизать жжение боли.

Я хочу держать его подальше от отца, защитить его от боли, от того изнуряющего влияния, которое Генри все еще оказывает на него. Я жажду этого, даже если это нереально, и я позволяю этой потребности подпитывать мою похоть.

Моя кровь пылает, бурлит в низу живота. Я позволяю своим пальцам погрузиться в воду и рывком спускаю пояс его боксеров, пока не обхватываю рукой его пульсирующий член.

Он стонет в мою кожу, сжимая меня крепче. Я прикусываю уже имеющиеся засосы, провожу языком по кончику его чувствительной головки.

Вместе мы стягиваем его боксеры, чтобы полностью обнажить его, и мое тело перемещается так, чтобы оказаться чуть выше его талии.

— Оседлай меня, — требует Тэтчер. — Дай мне почувствовать, как ты берешь каждый дюйм меня внутри этой одержимой киски.

Его слова ударяют по моей коже, как хлыст, заставляя тупую боль в моем сердце усилиться до почти болезненной точки. Потянувшись под себя, я обхватила рукой основание его ствола, погладила его несколько раз, прежде чем провести головкой члена по моим скользким складкам.

Я дрожу, когда он упирается в мой вход, медленное дразнение убивает нас обоих. Наконец, избавив нас обоих от страданий, я позволяю своему весу упасть, опускаюсь на его длину и вбираю его до упора одним движением.

Его неоспоримая полнота заставляет меня хныкать. Я чувствую его везде, до самых пальцев ног. Мой живот сжимается от полноты. Я наслаждаюсь этим ощущением еще несколько мгновений, крепко сжимаясь вокруг него, прежде чем установить медленный темп.

Пальцы Тэтчера обхватывают мои бедра, направляя меня вверх и вниз по его стволу. Вода переливается через край ванны на пол и колышется вокруг нас, пока он погружается в мое тело.

— Так чертовски сладко, — стонет он, откидывая голову назад и обнажая нити вен, опоясывающие его шею. — Так тесно.

Я наклоняюсь к нему, мои руки лежат на его плечах, чтобы сохранить равновесие. Когда он снова смотрит на меня, наши лица соприкасаются, губы всего в нескольких сантиметрах друг от друга, но не двигаются, чтобы поцеловать друг друга. Я покачиваю бедрами, работая его членом внутри и снаружи меня, пока мы вдыхаем друг друга, обмениваясь стонами и вздохами.

— Такая милая крошка. Такая хорошая девочка для меня, дорогая.

Это ощущение отличается от того, что было в другие разы.

С Тэтчером это было срочно, отчаянно, жестоко, мы гнались за кайфом, который исходил от тел друг друга, но это? Чувство какое-то горько-сладкое. Мы прижимаемся друг к другу, боясь потерять тепло. Мы тихо стонем и колотимся сердцами.

— Ты так чертовски хорош, — бормочу я, запустив пальцы в его волосы. — Я никогда не хочу останавливаться.

Я скачу на нем быстрее, и он встречает мои толчки снизу, врываясь в меня. Моя грудь подпрыгивает в такт моим движениям. Его губы пробегают по моей щеке, мои ресницы трепещут на его лбу.

— Тогда не надо.

Прикусив нижнюю губу, мои бедра горят, я продолжаю наш темп, пока мой оргазм не подкрадывается ко мне, как тайна. Это не взрыв, как в прошлый раз — нет, это мягкая волна, которая накатывает на меня, посылая меня в блаженство так же сильно.

Я чувствую его повсюду, спираль в моем животе щелкает, когда мои внутренние стенки прижимаются к его. Я хнычу, прижимаясь к его коже, глаза плотно закрыты, а тело напрягается от удовольствия. Тэтчер сильнее сжимает мои бедра, вдавливаясь в меня небрежными толчками.

Его бедра шлепаются о мою задницу, когда он трахает меня во время кульминации, вызывая волну за волной наслаждения, топя меня в тепле. Мой клитор трется о его тонизированный живот, когда он погружается в меня, перевозбуждение почти слишком велико, чтобы справиться с ним.

— Кончи для меня еще раз, — простонал он, задыхаясь.

Я обхватываю его шею руками, зарываясь лицом в его шею, и качаю головой.

— Я не думаю, что смогу, — шепчу я, трение моего клитора усиливается.

Он обхватывает меня рукой за талию, заставляя оставаться на месте, когда он с силой входит в меня. Шлепки мокрой кожи эхом отдаются в ванной, его сердце бьется о мое собственное, а мои ногти впиваются в его