Читать книгу - "От любви не умирают - Валентина Николаевна Кадетова"

Идя со станции, Людмила украдкой взглянула на родительский дом Виктора и растерялась: Виктор стоял возле ворот и (ей не показалось!) внимательно смотрел на неё. В какой-то момент их взгляды встретились, и они вдвоём опустили глаза, будто ощутили ту таинственную силу, которая неодолимо повлекла их друг к другу.

Вскоре по деревне поползли слухи, что «Настина Людка слюбилась с Ольгиным Витей, поэтому он так часто приезжает вроде к матери, а на самом деле они с Людкой, будто хлопец с дивчиной, бегают на свидание к мостику, что возле Вербочек».

А они и в самом деле не шли, а бежали в своё любимое место. Казалось, к ним вернулась юность с её чистотой и искренностью чувств и всё было для них впервые: и радость встреч, и сладость слов, и счастье близости, счастье, которому, верилось, не будет конца.

Не однажды, выплывая из тумана небытия, они спрашивали друг друга: «Да что же это с нами? Может, мы ненормальные? И что скажут люди?» Но потом вспоминали бессмертные чеховские слова о том, что «когда любишь, то в своих рассуждениях про эту любовь нужно исходить от высшего, от более важного, чем счастье или несчастье, грех или добродетель в их ходячем смысле, или не рассуждать вовсе».

Они любили. И они решили не рассуждать.

* * *

Людмила с матерью перебирали только что принесённые из леса грибы, когда услышали, что возле двора остановилась машина. Мать взглянула в окно и испугалась:

— Ой, кто-то на легковушке подъехал! Наверное, милиция снова самогон ищет? Неужели они не понимают, что не с добра такие вот, как я, вдовы его варят? Как не стало у меня хозяина, так приходится за помощью ходить да кланяться достойному и недостойному!

Она бегом бросилась на улицу, но через минуту вернулась:

— Люда, выйди: муженёк твой бывший явился! К чему бы это? И машина опять новая. Где только деньги берёт? Вот бы кем милиция занялась, а не бедолагами деревенскими. А нарядился, будто на свадьбу собрался. Вот только бы ещё лицо приличное можно было у кого-либо одолжить, а свою противную рожу дома оставить. Ну что ты сидишь? Иди, не то ещё в хату припрётся! А мне он тут нужен, как зайцу стоп-сигнал.

Антон стоял возле красного «ситроена». Одет был и правда «по высшему разряду». Ну а лицо одутловатое, серое. Волосы отрастил, словно поп, и в хвост их собрал. Людмила улыбнулась, хотя ей было совсем невесело. Просто вспомнила, как соседка Зина говорила, что все эти фокусы с собранными в хвосты волосами, с цепочками, серёжками и прочими чисто женскими атрибутами над мужчинами вытворяет какая-то нехорошая, как СПИД, болезнь, которая называется «хвемизация» (феминизация, наверное). Вот увидит соседка Антона и расскажет сельчанам, что «и Настин зять заболел этой самой «хвемизацией»«.

Людмила сдержанно поздоровалась с Антоном и спросила:

— Ну и что привело, а вернее, привезло тебя сюда?

— Поговорить надо.

— Не о чем мне с тобой говорить.

— Перестань делать хорошую мину при плохой игре. Я всё знаю.

— И что же такое особенное ты знаешь?

— А то, что несладко тебе приходится с новыми родственниками.

— Ну а тебе-то что?

— Людка, не строй из себя королеву. Пока я добрый, пользуйся. Я всё прощу тебе, потому что и сам грешен. Так что можешь возвращаться.

— Ценю твоё великодушие. Только мне не нужно ни твоё прощение, ни ты сам.

Людмила повернулась и пошла к дому. Антон догнал её, схватил за руку, и деланное добродушие мгновенно соскочило с его лица:

— Ну, смотри, дорогуша, когда на коленях приползёшь, выгоню! А с твоим этим… метр двадцать вместе с коньками мои пацаны разберутся. Я всё сказал!

Он сел в машину и рванул её с места.

Людмила бессильно опустила руки и села на лавочку под развесистым кустом калины. И до него уже доползли слухи!

Она и сама сейчас не знает, как будет у неё с Виктором, но к Антону Людмила не вернётся никогда. От одной мысли, что этот поблёкший, наглый мужчина не так уже и давно был её мужем, Людмиле становилось плохо. Антон никогда не любил и не ценил её. А сейчас никак не успокаивается только потому, что не может поверить, что его, «нового белоруса» с его миллионами и иномарками, взяли да и, выражаясь его же словами, «бортанули».

А в Людмилином представлении о счастье никогда не было ни миллионов, ни иномарок. Любить, быть любимой, быть нужной любимому человеку — вот главное, ради чего стоит жить. Только не получается. Никак не получается. Вот они с Виктором снова вместе приехали в деревню и снова каждый пошёл к своим. И что ему там сейчас напевает его мамуля?

* * *

С Антоном они уже давно не жили, а отживали. А тут ещё Гринберг со своей фирмой «купи-продай» припёрся. Антон обрадовался, как ребёнок новой игрушке: «Наконец человеком себя почувствую. Копейки считать перестану. Машину хорошую куплю и на море вас с Лёшкой возить буду! А может, и за границу махнём. В Париж, например. В Лувр! Ты же хочешь в Лувр?»

Новую машину Антон купил, к удивлению, очень скоро. Только этим всё и закончилось: и море, и Париж, и Лувр. Да что там Лувр! В кинотеатр за последние два года ни разу не сходили. В лесу ни разу не побывали. На всё одно оправдание: «Нет времени!» Ни на что у него нет времени. Читать давно перестал. Разве только «Рекламное приложение» да «Коммерсант». И как уйдёт утром, так только за полночь является, и всё чаще на подпитии: «С нужными людьми пью!» А посмотришь на тех «нужных людей» — с души воротит. Скользкие все, как слизняки, всё время одно на языке: «Баксы, баксы!» И глаза бегают, как у продажных женщин. Однажды Людмила вынуждена была заехать к мужу на работу. Гринберг, как только увидел её, столкнул с коленей голоногую деваху и заулыбался издевательски: «Антона нет, и будет он не скоро. По делам поехал». А сам «тёпленький» уже. Значит, Рита, Людмилина подруга по несчастью, сегодня снова не дождётся его.

Вот уж кого Людмила задушила бы собственными руками, так это Гринберга. Чучело немытое, плебей, а смотри как хвост распустил! И сколько сейчас таких вот гринбергов, словно мусора после ливня, потому что дверь оказалась открытой, всплыло и расселось в так называемых офисах! У Гринберга ведь тоже офис — это вот насквозь прокуренное помещение с громоздким диваном возле