Читать книгу - "Эти Золотые короли - Рейчел Джонас"

– Может, ему что-то осталось от бабушки с дедушкой? – спрашивает Уэст.

Бун качает головой.

– Это была моя первая мысль, но его мать выросла в приемной семье, и, насколько она знала, у нее не было родителей.

Я в полном замешательстве, и, судя по выражению лица Уэста, он тоже.

– Так откуда же взялись деньги? – спрашивает он.

Бун глубоко вздохнул и опустился в кресло у эркерного окна, выходящего во двор.

– Вин когда-нибудь рассказывал что-нибудь о своем отце?

– Только то, что Вин вырос, не зная, кто он такой. Вин никогда с ним не встречался, – объясняет Уэст.

– Ну, я полагаю, что в какой-то степени это правда, но он определенно знает имя этого человека, – признается Бун. – Оно прямо здесь, в его свидетельстве о рождении.

Он передает документы Уэсту, и я борюсь с желанием подглядеть.

Я изучаю лицо Уэста, пока он читает, и становлюсь еще более заинтригованной, когда замечаю, как напряжены его брови.

– Это не… это чепуха какая-то, – заикается он, по-видимому, не находя слов.

– Августин был женат, когда у него случился роман с твоей бабушкой по отцовской линии, Лизой Голден. Этот роман привел к рождению твоего отца, – объясняет Бун.

Уэст, не отрывая взгляда от свидетельства о рождении, медленно отступает к стене и прислоняется к ней.

– Августин не был частью жизни Вина, но он обеспечивал его финансово, что объясняет, почему Лиза никогда не работала. Она ни в коем случае не жила в роскоши, но о ее основных потребностях заботились. Она была, как мы привыкли говорить, «содержанкой», – добавляет Бун. – Но, судя по тому, что сообщил мне источник, Вин большую часть своей жизни считал, будто его отец умер, и я предполагаю, что между Августином и Лизой было заключено некое соглашение. Только спустя годы, на смертном одре, Лиза, очевидно, рассказала Вину все, поскольку ей была невыносима мысль о том, что он останется один на этом свете, без семьи.

– Бред, – бормочет Уэст.

Ждать, пока он сам мне все расскажет, не получается. Неизвестность меня убивает.

– В чем дело? – спрашиваю я.

Я ожидаю, что Уэст просто поделится тем, что шокировало его, но вместо этого он протягивает мне документ. Мне требуется всего три секунды, чтобы понять, почему Уэст потерял дар речи.

– Вот черт! – Я смотрю на Буна. – Извините, просто… здесь написано, что отцом Вина был Августин Руиз? Это реально?

– Так же реально, как и то, что я стою перед вами, – отвечает он, кивая. – А что? Это имя тебе о чем-то говорит?

– Это… да, – заикаюсь я, в конце концов отвлекаясь от документа.

Пока Рикки рос, он был едва ли не тенью своего деда. Они повсюду ходили вместе. Были настолько близки, что я довольно долго считала, будто Гас Руиз был его отцом, но в возрасте девяти лет обнаружила, что настоящий отец Рикки скончался чуть более четырех лет назад. Вскоре после рождения Шейна.

Итак, согласно этому свидетельству о рождении, Вин является незаконнорожденным сыном патриарха семьи Руиз.

У меня голова идет кругом, и я опускаюсь на стул напротив Буна, размышляя обо всех знаках, которые мы, вероятно, пропустили. Но откуда мы могли знать? Прежде чем согласиться на эту поездку, я еще раз проверила, что семья, которую Уэст хотел посетить здесь, в Луизиане, не имела никакого отношения к Вину. А Уэст был чертовски уверен, что Вин понятия не имел, кто его отец.

Теперь мы оба знаем, что это была чудовищная ложь.

– В какой-то момент Вин поладил с Августином, и семья, я полагаю, хорошо к нему относилась, но слух о том, что у Гаса есть внебрачный сын, так и не распространился. Возможно, из уважения к его жене, которая в то время была еще жива, а возможно, из-за желания контролировать ситуацию. Кто, черт возьми, знает? Но я уверен, что Вина устраивало то, что эта семейная связь хранилась в тайне. В конце концов, насколько я понимаю, фамилия Руиз – одна из тех, что прочно ассоциируется с преступной деятельностью в Сайпресс-Пойнт. Ведь так?

Я киваю в подтверждение.

– Да.

– Так я и думал, – вздыхает Бун. – Сколько я знаю Вина, он всегда был на два шага впереди. Я предполагаю, он знал, что однажды захочет завладеть этим чертовым городом, и не мог рисковать своей репутацией. Никто не должен был знать о его связи с людьми вроде Руизов. Не поймите меня неправильно, Вин порой участвует в некоторых их начинаниях, когда ему это выгодно – например, когда ему нужно профинансировать бизнес. Как, по-вашему, началась его карьера в сфере коммерческой недвижимости? Но он гордый сукин сын и очень умный. Как бы мне ни было неприятно это признавать, – добавляет Бун со смехом. – У Вина всегда есть цель, и будь уверен – что бы он ни задумал, это будет выгодно для него и только для него.

– Предвыборные плакаты, – говорю я Уэсту, но на меня смотрит Бун.

– Какие предвыборные плакаты?

– Моя… подруга – по крайней мере, я думаю, что ее можно так называть, – прислала мне копию плаката, на котором Вин предстает кандидатом в мэры на будущих выборах.

Бун напрягается.

– Никто еще не знает об этом?

Я качаю головой.

– Нет, мне кажется, что два месяца, которые он дал мне на то, чтобы порвать с Уэстом, означают дату, когда он планирует обнародовать эту информацию. Он не хочет, чтобы мы с Уэстом общались, просто мы еще не до конца разобрались, почему.

Бун разочарованно вздыхает.

– Вероятно, это как-то связано с информацией, которой Уэст поделился со мной пару дней назад. О твоем брате. Между этими событиями есть какая-то связь? Вин как-то связан с девушкой, в убийстве которой обвиняли твоего брата?

– Если здесь и есть какая-то связь, мы ее еще не нашли.

Бесит, что у меня нет окончательного ответа, но такова правда.

– Уэст сказал мне, что ты беспокоишься о безопасности своей сестры, так что сосредоточься на этой задаче. Позволь своему другу-детективу разобраться с делами, касающимися твоего брата. Это ты сейчас не можешь контролировать, милая, – задумчиво добавляет Бун. – И хотя я знаю, что информация в этой коробке, возможно, не то неопровержимое доказательство, на которое вы оба надеялись, есть вероятность, что детектив сможет правильно использовать ее.

– Ты сделал более чем достаточно, дедушка. Спасибо тебе, – говорит Уэст, любезно кивая. – Хватит и того, что теперь мы можем доказать, что у отца вообще