Читать книгу - "Лики ревности - Мари-Бернадетт Дюпюи"

– Уходите! Только зевак нам не хватало!

– Прошу прощения, мсье, – забормотала девушка, от смущения не зная куда деваться.

Бледная как полотно Женевьева Мишо поспешила навстречу гостье.

– Изора, у господ неприятности, так что, пожалуйста, уходи поскорее, а то мсье сердится.

– Нам нужно поговорить, это очень важно.

– Как тебе только в голову пришло войти в усадьбу через парадный вход, чтобы поговорить со мной? В следующий раз иди сразу к моему флигелю и постучи в дверь. А сейчас извини, но у меня нет ни минутки. После обеда я собиралась к твоим родителям, если, конечно, мадам станет легче. Доктор прописал ей успокоительное.

Последнюю фразу экономка произнесла шепотом. Не зная, как поступить, Изора бросила пытливый взгляд в сторону жандармов. Тогда-то она и заметила двух рыжих псов, неподвижно лежащих на земле.

– А в чем дело? – спросила она.

– Женевьева! – рыкнул Марсель Обиньяк. – Извольте выпроводить мадемуазель за ворота, ей нечего делать в моем доме!

– Да, мсье, сию минуту! – ответила экономка, беря Изору под локоть и уводя обратно к воротам.

Возле самой ограды она пояснила вполголоса:

– Хозяйских боксеров отравили. Я нашла их сегодня утром под кустом бирючины. Мадам Вивиан зашлась криком – у нее сдали нервы. Господи, видела бы ты ее – еле-еле удалось успокоить. Она все твердила, что следом за собаками убьют и ее вместе с мужем. А теперь, Изора, пожалуйста, будет лучше, если ты удалишься.

Изора колебалась, не зная, как правильнее поступить. Но уйти, ничего не сказав, означало бы обмануть ожидания брата.

– Пожалуйста, не приходи к нам, Женевьева! Я принесла тебе новости: Арман вернулся.

Усталое лицо экономки моментально просветлело. У Женевьевы заблестели глаза, она тихонько охнула и улыбнулась, как улыбаются люди в момент наивысшей радости.

– Спасибо, господи! Спасибо! Я знала, что он жив! Крошка Изора, и ты прибежала мне сказать?

– Да, но только радоваться рано, Женевьева. Мой брат не похож на себя, у него обезображено лицо. Таких, как он, в народе называют «gueules cassés». Поступим так: встретимся возле церкви. Я должна сообщить, о чем просил Арман.

– Изуродовано у него лицо или нет – он мой жених! Господи, как я просила, как молилась! Хорошо, подожди меня, я постараюсь вырваться из дома.

Женевьева убежала во двор, где все еще стояли жандармы и мсье Обиньяк. Взволнованная Изора проводила ее взглядом. Кто-то тронул девушку за плечо, и она вздрогнула от неожиданности.

– Доброе утро, мадемуазель Мийе! – сказал Жюстен Девер низким голосом. – Какими судьбами в столь ранний час?

– Я зашла поздороваться с давней подругой, а потом пойду на мессу. А вы?

Она уставилась на него невинными глазами цвета вечернего неба. Взгляд ее был ироничным, что несколько позабавило полицейского.

– Готов поспорить, ответ вы уже знаете. – Он испытующе поглядел на девушку. – Да это и не секрет. Слухи здесь расходятся быстро. Мне позвонил мсье Обиньяк и сообщил, что кто-то отравил его собак.

– Да, я знаю.

– Мне не особенно симпатичны боксеры, но совершенно недопустимо, чтобы несчастные животные умирали во имя классовой борьбы.

– Такая ваша версия? – удивилась Изора.

– А как еще, по-вашему, можно это объяснить? Вспомните «Жерминаль» Золя. Хотя, быть может, вы и не читали.

– Читала, и роман показался мне интересным.

– Тогда вы меня понимаете. Добавить нечего. До свидания, мадемуазель Мийе. Мне пора.

Жюстен Девер приподнял одним пальцем фетровую шляпу, изобразив жест вежливого прощания, и удалился.

«Он считает, что работники мстят директору за недавний несчастный случай, – размышляла девушка. – В „Жерминале“ углекопы устроили забастовку, а потом выместили зло на дочке своего патрона».

Она даже забыла, что шла в церковь, – настолько увлеклась решением дилеммы: прав Девер или нет. Она бы охотно поговорила с ним об этом.

– Изора!

Ее зовут… Девушка повернулась и увидела Онорину Маро, которая знаками просила подойти поближе. Зильда с Аделью шли рядом. На лицах молодых послушниц застыло выражение тревоги. За ними следовали Жером и Гюстав. Оба – отец и сын – были в воскресных костюмах.

– Благодарение богу, ты тут! – запричитала будущая свекровь. – Мы почти не спали, Изора! Ты уж меня прости, но твой отец понятия не имеет о приличиях! Приехать среди ночи и так барабанить в дверь! Надеюсь, он тебя не бил?

– Нет, и даже не ругал. Мне очень жаль, мадам Маро. Папе нужна была моя помощь.

– Когда мы поженимся, он тоже будет вытаскивать тебя из теплой постели и заставлять гнуть спину на ферме? – вскипел Жером.

– Говори тише, сынок, – одернул его Гюстав. – Будь вежливым и дай Изоре объяснить.

Гюстав Маро был человек очень порядочный, строго соблюдающий приличия, сострадательный и спокойного нрава. После гибели Альфреда Букара в его жизни, обычно размеренной и понятной, появилась масса новых забот. Допросы в полиции, газетные публикации, в которых высказывались совсем уж фантастические версии трагедии, – все это беспокоило и тяготило.

Что до Изоры, то она поняла намек Жерома относительно их будущей семейной жизни. Слепой юноша уже сейчас воображал их вдвоем на супружеском ложе. От одной мысли Изоре стало противно.

– Думаю, такое больше не повторится, потому что у отца был повод: мой брат Арман вернулся, – жестко ответила она. – Он остался жив, но цена слишком высока!

Услышав новость, члены семейства Маро буквально оцепенели, не зная что сказать, и только молча переглядывались. После продолжительной паузы Онорина первой пришла в себя и заговорила, лучась улыбкой:

– Арман, твой брат? Живой? Благословен будь, Господи! Какое чудо, Изора, какое счастье для твоих родителей, и для тебя тоже! Моя дорогая девочка, иди я тебя обниму!

Она по-матерински раскинула руки, на которых когда-то с бесконечной нежностью баюкала своих детей. Изора с благодарностью позволила себя приласкать.

– Но ты что-то говорила о высокой цене? – спросил Гюстав. – Несчастный мальчик вернулся инвалидом?

– Хуже, мсье Маро, – прошептала Изора. – У нашего бедного Армана обезображено лицо. Его много месяцев лечили в разных больницах, оперировали – и все без толку. Я пришла в поселок пораньше, чтобы предупредить Женевьеву. Арман просил поговорить с ней от его имени, и это будет грустный разговор. Брат не желает ее видеть, и его можно понять.

Забыв о предубеждениях, Зильда и Адель преисполнились жалости к Изоре и принялись наперебой ее утешать.

– Господи, какое несчастье! – Гюстав покачал головой. – Теперь я понимаю, почему отец так торопился забрать тебя домой.