Читать книгу - "Алый лев - Элизабет Чедвик"

— Что? — беззаботно спросил он, когда она вышла из-за спины мужа и посмотрела на его грудь.

— Мы тут слышали увлекательнейшую историю об осаде Мильи, — она передала влажное полотенце служанке и скрестила руки на груди. — Оказывается, ты побежал через ров, взобрался на приставную лестницу и в одиночку дрался на стене.

Он пожал плечами:

— Любовь моя, ты должна бы уже знать, что не стоит верить слухам.

— А это зависит от того, кто их приносит. Если это говорит один из моих собственных посланников, находившийся в лагере и бывший свидетелем всего случившегося, я вынуждена ему верить.

Он обхватил ее за талию и притянул к себе:

— Я пока в своем уме, и ни королю, ни жене не позволю отсылать себя в конюшню.

Изабель положила ладонь ему на грудь, а пальцами другой руки провела линию вдоль его свежевыбритого подбородка, где в виде более светлой, незагорелой кожи маячил призрак росшей там когда-то бороды.

— Я не собиралась тебя унижать, но я не могу не думать о твоей безопасности. И к тому же, — добавила она игриво, — когда старых боевых коней отправляют в конюшню, это обычно для того, чтобы они стали жеребцами-производителями.

Он прищурился.

— А лучшие из них могут справляться и с тем, и с другим, — он показал на кровать, — задерни полог, и я тебе это докажу.

Изабель рассмеялась и покраснела, зная, что рядом дети и ухмыляющиеся слуги, у которых ушки на макушке.

— Доказательство у меня уже есть, — сказала она, кивнув в сторону колыбельки Гилберта и взглянув на остальных детей, которые гонялись друг за другом по комнате, возбужденные возвращением отца домой. — И доказательство другого тоже.

Она сникла, пробежав пальцами по его синякам. Полотенце едва ли скрадывало то, что он совершенно готов подтвердить свое утверждение, но приличие было быстро восстановлено с помощью одежды, которая уже высохла у огня: свободных полотняных штанов, поножей и мягкой темно-синей рубахи. Тем не менее взгляд, которым Вильгельм обменялся с ней, обещал возвращение к обсуждению этой темы в более подходящий момент, когда не будет других насущных дел, и по телу Изабель пробежала дрожь сладостного предвкушения.

— Мы захватили Мильи и взяли в плен епископа Бовэ, так что Ричард должен быть совершенно доволен, — Вильгельм уселся за стол, собираясь выпить вина и съесть тарелку медовых пирожков. — И мы дали отпор французам, по крайней мере, на какое-то время. У Ричарда снова мало денег, но это ни для кого не новость. Он поговаривает о повышении в Англии налогов, чтобы увеличить доход. Думаю, его советник сделает все, что в его силах, чтобы хорошо принять короля и потом доить его, когда будет необходимо.

Изабель мысленно напомнила себе, что надо переговорить с их вассалами. Они с Вильгельмом заплатят все, что потребуется, и даже чуть больше, чем необходимо, поскольку быть в чести у короля выгодно. Часто бывало, что они одалживали Ричарду деньги из собственных средств, но делали это потому, что были мудры и заботились о своих интересах. Помогало то, что их английский доход основывался на производстве шерсти в имениях в Марчере, в Уэльсе, а фламандцы не могли нарадоваться на их шерсть.

Вильгельм усадил Махельт себе на колени и угостил ее пирожком.

— Принц Иоанн полностью себя оправдал, — заметил он.

Изабель не смогла удержаться от презрительной усмешки.

— Маме не нравится принц Иоанн, — сообщил семилетний Вильгельм, который прислушивался к разговору родителей и бессознательно впитывал нюансы. — Она говорит, что горностай все равно остается самим собой, хоть и меняет на лето шубку.

Вильгельм взял еще один пирожок.

— Твоя мама права в том, что нужно быть осторожными, — сказал он. Это прозвучало бы безобидно, если бы не взгляд, который он метнул в сторону Изабель. Когда он снова заговорил, он обращался в равной степени к Изабель и к своему сыну:

— Но сейчас он мне ничего плохого не сделал, и он брат короля.

— А тебе он нравится? — с детской непосредственностью спросил Вилли.

Вильгельм облизал пальцы:

— Он неплохой военачальник, и с ним приятно ночью посидеть у костра.

Изабель заметила, как уклончив был его ответ. Она знала, что Вильгельм и Ричард хорошо находят общий язык, и, несмотря на прежние трения, их отношения основываются на взаимном доверии и симпатии, которой к принцу Иоанну Вильгельм не испытывал.

Неприязнь же Изабель к Иоанну простиралась гораздо дальше, чем у ее мужа. Иногда она думала, что если бы дьявол решил спуститься на землю в образе симпатичного обаятельного мужчины, он бы выглядел и вел себя как брат короля.

— Он наследник Ричарда, — сказал Вильгельм с мягкой настойчивостью, — он может когда-нибудь стать королем. К тому же для нас он уже король, если вспомнить об ирландских землях твоей матери.

Не желая затевать спор через час после возвращения Вильгельма, Изабель прикусила язык и занялась раздачей распоряжений служанкам: вылить воду из ванны, отнести грязную одежду из багажа в прачечную. Ее ирландские владения были больным местом: они требовали много времени и сил — времени и сил, которые Вильгельм щедро отдавал Ричарду и Нормандии.

Ставни были закрыты на ночь, но масляная лампа, висевшая над кроватью, давала достаточно света, чтобы пробуждать воображение и желание. Изабель тесно прижалась к Вильгельму, чтобы продлить ощущение его крепкого тела над собой и внутри себя, гром его сердцебиения, его прерывистое дыхание, расслабленность его мгновение назад напряженных мышц. Они были женаты восемь лет, и какие-то моменты их брака были, разумеется, гораздо лучше других, и этот миг, подогретый созревшим за лето аппетитом, был одним из таких.

— Ну, как, довольно тебе такого доказательства? — прошептал Вильгельм ей в шею.

Изабель выгнула спину.

— Это, разумеется, можно считать доказательством, — сладко промурлыкала она, — но вот достаточным ли…

— Это вызов?

— А если да?

Он потерся носом о ее шею:

— У меня еще хватает сил на долгую схватку после карабканья по осадной лестнице.

Изабель ответила на это мягким смешком.

— Может и так, — сказала она, наслаждаясь этим обменом колкостями, — но во мне ты нашел достойного соперника.

Он перекатился на свою сторону, увлекая ее за собой.

— Ах, Изабель, — произнес он, проводя рукой по ее густым спутанным волосам, — я каждый день благодарю Бога за это.

— И я тоже, поэтому я за тебя и волнуюсь.

— Особенно сейчас, когда я начинаю стареть? — его тон был по-прежнему беззаботным, но от Изабель не укрылись горькие нотки в его голосе.

— Твой возраст тут совершенно ни при чем, — она легонько ткнула его кулаком в грудь. — Я думаю, ты будешь рваться в гущу боя, вместо того чтобы стоять в сторонке и смотреть, даже когда тебе стукнет сто.