Читать книгу - "Тайна хранителя - Елена Золотарева"

Но делу время, а ржать уже хватит. Отлично владея собой, Риска быстро собирается, возвращает себе серьезность капитана воздушного судна и начинает переговоры с Хокмой, прося разрешение на посадку.

Надеваю форму международных космических войск. Узкий пиджак, подчеркивающий грудь и талию, юбка карандаш. Я без ума от того, как она сидит на моей фигуре, но на Земле другая форма. Неудобная, топорная. Радуюсь, что выпадает возможность хоть иногда надеть что-то красивое. Правда, балетки все портят, но только они влезли в сумку. Наскоро заплетаю косу и занимаю кресло рядом с коллегой как раз тогда, когда наш катер входит в атмосферу. Бросаю последний взгляд на инопланетянина. Надо бы узнать, что за раса. Чисто ради интереса.

На Хокме нас встречает патруль. Чудика сдаем местным стражам порядка кратко описав суть дела, и, подписав документы, пересаживаемся на корабль дипмиссии. Ждем вылета больше часа, хотя он должен был уже состояться. Риска уходит узнать, в чем дело, а возвращается белая, как мел.

—Этот-т-т…которого мы…с собой…

Сердечко начинает сбоить. Чтобы Риску вывести из равновесия, надо очень постараться, а значит, случилось что-то из ряда вон.

— Он исчез сраз-зу, как только его одного в камере оставили.

— Ну? А вылет почему задержали? — нервничаю я, не видя связи.

— Потому что теперь мы подозреваемые.

— В чем?

— В том, что, пользуясь служебным положением, завезли на Хокму шпиона.

Закрываю глаза и пытаюсь считать до десяти. Не получается. В голове пульсирует лишь одна мысль. Чертовы глиттермены![1]

Несколько часов нас допрашивают, сверяют показания и пересматривают записи камер катера. Там даже есть то, как наш беглец получает в челюсть и падает, что тоже очень сильно смущает следователей. На нас начинают смотреть с еще большим недоверием. Чтобы прекратить эту унизительную процедуру, соглашаемся выпить «ключ», но стоит приложить ампулу к губам, как в медблок врывается комендант, гневно фыркает и отбирает раствор.

— Свободны! — явно недовольный тем, что ему приходится говорить, толстый низкий мужичок, похожий на шарик, указывает рукой на выход.

— Вы же не верите нам! — отчего-то возмущается Риска. Толкаю ее в бок. Отпустили и ладно, чего на рожон лезть. Но ей неймется, — мы готовы на «ключ». Дайте нам «ключ»![2]

— За вас ручались, — ворчит он и косится на меня, — хороших покровителей завела. Молодец.

Настроение падает еще ниже. Неужели Рыжов вмешался? О-о-ох! Лучше бы и правда «ключ» выпили.

До Земли двое суток. За это время успеваем доложить о нашем провале руководству, но им не до нас. По материку промчался ураган. Мощнейший за всю историю наблюдений. Причем траектория была такой, что нарушила все известные законы движения потоков воздушных масс. Будто кто-то поставил громадный вентилятор и включил его на первую космическую скорость. Пострадавших – миллионы. Погибших – тысячи. А меня точно сам бог отводит. Уже третий раз из командировки возвращаюсь на разрушенную Землю. То цунами смыло всю прибрежную часть западной Австралии, то дремавший вулкан проснулся и засыпал пеплом страну. Хоть не улетай!

Но теперь и возвращаться не хочется. Представляю насмешливые взгляды коллег, которым я и так костью в горле торчала. Слишком быстрый взлет, привилегии в виде отдельного кабинета и частых отпусков за свой счет. Всем это казалось незаслуженным. Но как им объяснить, что, если человек за пару дней справляется с работой, которую не могли выполнить годами, то он может вполне обоснованно претендовать на звездочку? Отпуска же я получаю только потому, что обычно мне в отделе делать просто нечего.

А вот на счет личного кабинета я согласна. Но это наш полковник для меня старается. И как бы я ему не объясняла, что тут ему ничего не светит, упертый так и норовит сделать меня своей любовницей. И, кажется, наше освобождение на Хокме, он превратит в очередной повод, чтобы распустить свои грязные руки.

2. Прозрение

Земля

После стихийного бедствия, накрывшего континент, наш город чудом не зацепило, но теперь сюда съезжаются миллионы беженцев, оставшихся без жилья. Чтобы добраться до квартиры приходится ловить попутку – в метро не втиснуться. Хотя, и на дорогах заторы.

Прошу остановить водителя на остановке возле овощной лавки. Меня не было дома почти неделю, в холодильнике пусто, и нет никого, кто подготовил бы теплую встречу. Я живу одна, и даже кошку не завести. Сдохнет бедолага от голода и скуки.

— Ооо! Какие люди! — Рафик, хозяин лавки, кричит на всю округу и, по-отечески меня обняв, затаскивает внутрь. Он всегда меня так встречает, потом нагружает два пакета продуктов и, не взяв денег, отправляет домой, вручая сумки своему сыну, чтоб помог дЭвушке. После таких горячих приемов, мне и заходить туда неудобно, но сейчас делать нечего. Других магазинов поблизости нет, а тащиться куда-то еще нет сил, — выбирай, дАрАгая! Все свежее! СмАтри какой гранат!

Он демонстрирует красный плод с красивым хвостиком, и золотые фиксы на его зубах поблескивают в цвет лампочек.

— Видишь кАрона! Для такой королЭвы как ты! Пачиму нЭт кАроны? Теперь вот есть! Бери!

Не дожидаясь согласия, он кладет в пакет гранаты, следом яблоки, виноград, ассорти из ягод. Ловко фасует орехи и, пока заговаривает мне зубы, собирает второй пакет с овощами.

— А вот пирог! ХочИшь пирог? Моя Азария делала! — прикладывает пальцы к губам и целует, — нигде тАкого не пробовала! Ризван! Сынок!

Из подсобки показывается сначала большой нос с горбинкой, а потом и сам Ризван. Парень улыбается, и широкая улыбка с крупными зубами на его узком худом лице смотрится очень комично. Мне же резко становится не до улыбок, потому что пульсация в висках предвещает начало моего кошмара.

— Проведи даму до дома! — командует лавочник, и его сын мигом подхватывает сумки, вылетает за дверь и придерживает ее ногой для меня. Ну кавалер! Девочки, налетайте!

Вымученно улыбаюсь. Достаю карту, чтобы расплатиться, но хозяин не принимает.

— Э! Потом отдашь! Приятного аппетита, дочка! Идите, идите!

Обнимает меня и теперь уже выталкивает из лавки, прямо в щуплые объятья своего сына. Хорошо, его руки заняты, и я успеваю отскочить. Был бы он похож на одного из тех, с блестяшками, я бы, так и быть, упала в обморок. Пару раз. А тут…куда тут падать-то? Он такой худой, что, если я упаду, сам вдвое сложится и крякнет.

Всю дорогу молчим. Он, наверное, языка не знает. Но смотрит. Так и