Читать книгу - "Тайна хранителя - Елена Золотарева"

Огоньку просить не приходится. Дадо, вспотевший от желания, сам дает прикурить, и жадно следит за каждым моим движением.

Втягиваю едкий дым и медленно выпускаю его изо рта, завязывая языком узелки, чтобы получились сердечки. Не спрашивайте, откуда я это умею!

Дадо сверкает бриллиантами в зубах, хлопает и привлекает дружков, чтоб видели, какая телочка его развлекает сегодня. Мне несложно. Вдыхаю дым, и сизые ароматные колечки расплываются над барной стойкой. Довольный представлением, он достает из нагрудного кармана бархатный мешочек и запускает в него толстые короткие пальчики. Я как порядочная простигосподи, включаю азартный блеск в глазах, а с появлением первого камня гонарской бирюзы, начинаю рвано дышать. В его руках и правда целое состояние, но как выяснилось, деньги не все решают. Мне нужны должность и звание.

Прикусываю нижнюю губу, завороженно смотря на голубоватый камешек. Но Дадо пытается дразнить, растирает его в пыль и слизывает с пальцев. Отлично! Если на зуб попадется жучок, примет его за кусочек бирюзы. Что ж, придется включаться в игру по-взрослому.

Обиженно дую губки, а сама не свожу глаз с мешочка. Как только Дадо ныряет за бирюзой, мгновенно веселею и хлопаю в ладоши как дурочка. Ему нравится, и это главное.

Пока это жадное чудовище нащупывает камень поскромнее, чувствую на себе чужой взгляд. Риска, наверное, наблюдает. Пытаюсь не придавать значение жжению кожи на всех обнаженных частях тела и изображаю страсть дальше.

Высовываю язык, а старый пень продолжает измываться. Уводит пальцы с порошком, вынуждая водить головой за ними. Послушно поддаюсь, в мыслях кляня все на свете.

Стоит голубой пыли лечь на кончик языка, быстро затягиваюсь дымом, попутно выковыривая языком жучок, прикрепленный к фильтру, и отправляю все это дерьмо в рот Дадо. Приходится целоваться, но чего не сделаешь ради звездочки.

Пока предаюсь тошнотворным утехам, взгляд натыкается на кучку стриптизерш, обрабатывающих одного из гостей притона. Здоровенный. И красивый. Неужели никто не дает, что сюда лететь пришлось бедолаге? А может, у него настолько большой, что ни одна не рискует? Сразу вспоминаю страдания Риски. Вот бы девчонка оторвалась! Но у нас работа.

Как только убеждаюсь, что противный дед все проглотил, отстраняюсь, чтобы запить вкус ужасного поцелуя, но он резко хватает меня за горло и тянет к себе.

— Не спорь со мной, дрянь! — рычит Дадо, недовольный моим поведением, — ты проглотишь это!

В последний момент удается побороть инстинкт и не выключить гада прямо здесь в баре. Получаю пощечину и проклинаю свою болезнь, которая вынудила меня терпеть все это дерьмо, но открываю глаза и послушно подставляю язык.

Пыль гонарской бирюзы действует как афродизиак. Представляю, как дедуля обделается, поняв, что мозг хочет, а член не стоит! Только злорадство позволяет держаться дальше – на меня-то его уловки не действуют!

Извращенная фантазия Дадо выходит на новый уровень, и он достает нож. Эти игрища мне начинают изрядно надоедать, и я перехожу к активным действиям. Пока он поддевает мою одежду кончиком ножа, бессовестно лапаю дряблое тело. Слизняк почти протыкает кожу на бедре, и я, пытаясь убрать лезвие, раню ладонь. Несильно, но достаточно, чтобы взбеситься еще сильнее. Тупая боль распространяется по руке, а я вынужденная улыбаться.

— Идем, белобрысая киса, — он поднимается с барного стула, и я блаженно подкатываю глаза. Ну наконец-то созрел!

Предвкушая скорое завершение дела, шатающейся походкой иду вдоль бара, и снова чувствую чей-то взгляд. Спину обжигает холодом, а потом меня будто в смолу окунают. Пытаюсь вдохнуть, но дается трудно. Не-е-ет. Это точно не Риска.

Внезапно Дадо тормозит, и я влетаю в его спину. Впереди потасовка с участием того красавчика, что пять минут назад зажигал с танцовщицами. Он стоит, руки в карманах, а на полу кочевряжится один из охранников Дадо. Вот, парниша, ты попал. Сейчас твой брутальный профиль знатно подрихтуют…

Но этот бессмертный, похоже, плевать хотел на Дадо и его быков, и как ни в чем не бывало, подходит к бару.

— Марьясы! — машет бармену и через зеркало за стойкой смотрит на меня, поверх очков. От цепкого взгляда снова спирает дыхание, будто кислород перекрыли.

— Я не понял! — Дадо, покачиваясь, срывается с места, и глаза его наливаются кровью.

— Мась, — меня воротит от отвращения. Ненавижу все эти глупые прозвища, но это первое, что пришло на ум, — Мась, не надо! Ну брось его! — еще не хватало, чтобы он влез в драку. Э! Дядя, переключись, тебя ждет теплая постелька и горячая женщина!

— Ты плохо понял? — он локтем сметает стопку со стойки, и та падает аккурат на голову охранника, что скулит на полу с вывернутой ногой. Не везет тебе сегодня, пацан.

— Вали отсюда! Понял? — ерепенится Дадо, позабыв обо мне. Слышала, что у бандитов дела чести важнее каких-то там баб, но, послушайте, ЭТО личное оскорбление!

— Ну Мась! — напоминаю о себе, и тут же получаю удар такой силы, что отлетаю и приземляюсь скулой о холодный полированный камень барной стойки. Вашу мать…Да и хрен с ним, с синяком. Эти быки мне все дело сорвут!

Пока считаю звездочки, громила уже припечатал длинный нос моего клиента к барной стойке.

К нам сбегается охрана, подельники Дадо и прочие маргинальные личности. Понимаю, что все. Кина не будет. И звездочки тоже. Соответственно и госпиталя, и лечения, и спокойной жизни без этой чертовой головной боли. Плакать хочется как никогда в жизни.

— Ты как?

Мистер Облом оставляет Дадо стонать, а сам тянется к моему лицу. Мозг отмечает красоту его крупной мужской руки, волоски на тыльной стороне ладони, уходящие под ткань худи, опрятные ногти и жилки на запястье. А еще его кожа немного блестит черным. Еще бы! Стриптизерш лапать! Там и задница в блестках будет. Но это все фоном. Важно другое!

Он карьеру мою разрушил и теперь спрашивает, как я?

Отвратительно! Ужасно! Чертовски плохо!

— Да пошел ты! — рычу ему в лицо, задрав голову, и, собрав всю свою злость и ненависть, бью в грудь, чтоб исчез с дороги.

Запястья прошибает током, будто я сухожилия порвала. Собираюсь с силой, чтобы вдохнуть, но то, что вижу, окончательно вводит в ступор. Его глаза загораются. Вот прям как два фонарика одновременно включили. Только вместо света – холодный огонь.

Мамочки! Где Риска? Надо скорее уносить отсюда ноги. Мало ли, какие твари здесь еще водятся!

— Мутант чертов, — мое презрение вырывается наружу, и я даю