Читать книгу - "Уроки во грехе - Пэм Гудвин"

на то, что мой враг оказался крайне жесток.

Ад придет за мной.

Не такие слова я ожидала услышать от священника, но, чести ради, я первая начала ему угрожать.

Прижав ладони к дверному полотну, я встала за дверью. Изнутри доносился приглушенный голос матери, и я прислонила ухо к двери.

– Я навела о вас справки, Магнус. В церковной общине вас уважают, и вы пользуетесь большим уважением среди коллег-учителей. Но меня больше интересует ваша жизнь до принятия церковного сана. Не странно ли, что вы поздно нашли свое призвание, учитывая, что до тридцати одного года вы вели довольно насыщенную жизнь и не в чем себе не отказывали?

Я замерла и затаила дыхание.

– Миллиардер, который добился всего сам. – До меня донесся стук ее каблуков: она расхаживала по классу, шагами подчеркивая каждое свое слово. – Самый завидный холостяк Нью-Йорка…

Над головой раздался шум. Я развернулась, пригнулась и прижала руку к груди, унимая пустившееся вскачь сердце. Вот черт.

Задрав голову, я внимательно осмотрела потолочные балки. Там что-то было, но оно уже замерло. Что бы там ни таилось, у меня чуть инфаркт не случился. Потолочные своды утопали в тенях, рожденных низко висящими на стенах светильниками. Я напрягла зрение, высматривая, что же там движется.

Ничего.

Если это какая-то тварь, то она, перепугавшись, уже сбежала.

Я снова прижала ухо к двери и прислушалась к голосу матери.

– …внезапно закончилась. И никто не знает, почему девять лет назад вы внезапно променяли дорогие галстуки на воротничок священнослужителя. Но я выясню. Когда мне нужно, я могу раскрыть любой мужской секрет. Не вынуждайте меня.

В наступившей тишине у меня закружилась голова. Я представила себе высокомерное выражение ее лица, как она смотрела на апатичного священника. И если я правильно подсчитала…

Ему было сорок. Он был старше, чем я думала. Но все еще годился ей в сыновья. Он был очередной пешкой в игре ее эго и желании все контролировать. Если мне повезет, он скажет что-то такое, что ее взбесит, и вся эта история закончится сама собой.

– Интересно, – произнес он, и его голос прокатился под сводами потолка, словно гром, – что за женщина начинает угрожать человеку в мантии?

– Умная женщина. Я никому не доверяю. Даже священнику с вычищенной до блеска биографией.

– Если вы намекаете…

– Не намекаю. Вы согласились на мои условия. Не выпускайте ее за пределы школы. Никаких мужчин в ее спальне, включая вас. И не впускайте ее в свою комнату, даже под самым невинным предлогом. Не нарушайте этих правил, не согласовав свои действия со мной, иначе я закрою школу к чертовой матери и сделаю так, что вы исчезнете с лица земли.

У меня в горле застрял комок. Она меня защищала? Моя мать – мать-волчица? Это тронуло меня до глубины души.

Но потом она добавила:

– Я не потерплю скандала, Магнус. Вы меня поняли.

У меня свело живот, я прикрыла горящие слезами глаза.

Я тут ни при чем. Я просто очередная пешка в ее желании сохранить свое достоинство.

– Я сполна заплатила за ее обучение. И подписала условия пожертвования…

Тут над моей головой снова раздался грохот, и я отшатнулась от двери. Плевать, я услышала достаточно.

Вглядываясь в потолок, я следила за шуршащими, хлопающими звуками. Что-то маленькое порхало в темноте, шныряло там, врезаясь в балки и скользя по потолку.

Птица?

Как она сюда попала? Влетела в открытую дверь? Боже, значит, она оказалась в ловушке. Без еды и воды, дезориентированная, мечущаяся среди теней. Боящаяся приземлиться. Она была так далеко, что я не могла даже разглядеть ее.

Вот черт. Она ударилась о стену.

Я немного отошла от двери и ахнула, когда существо уселось на пол и замерло. Какая странная птица. Она пошатывалась и использовала крылья как костыли, пытаясь устоять, и…

Это что, мех?

Она снова взлетела, неуклюже пикируя, словно пьяница, и вылетела в дверь в другом конце коридора.

Это же летучая мышь.

А что еще это могло быть? Бедняжка была ранена. Возможно, она умирала от голода.

Не зная, что я буду с ней делать, я поспешила за ней. Я не хотела, чтобы она застряла где-нибудь и умерла. Ворвавшись в темную комнату, я включила свет и остановилась.

Еще один класс. Доска поменьше. Потолок пониже. Но атмосфера точно такая же, темное потертое дерево, состарившееся от обреченности и мрака.

Прямо как отец Магнус.

С чего бы миллиардеру, который всего добился сам, вдруг становиться священником?

На деньги счастья не купишь, но всемогущий доллар помогал школе выжить. Пятизначные суммы за обучение, миллионные пожертвования, все это лилось на школу потоком из карманов таких богатых семей, как моя собственная.

Значит, это была элитная школа для девочек, чьи родители отправляли их под надзор священника, который не брезговал телесными наказаниями. Судя по тому, что я слышала, у отца Магнуса насыщенное прошлое. Был ли он хищником? Как те педофилы, которые испытывали тягу к девочкам в форме католических школ?

Проведя рукой по волосам, я содрогнулась. Боже, мои мысли приняли довольно жуткий оборот.

Я ведь зашла сюда исключительно ради летучей мыши.

На цыпочках я петляла между стоящими в ряд партами. Где эта маленькая засранка? Никаких звуков, никаких движений, ничего.

Но тут мой взгляд упал на статую женщины в полный рост. Дева Мария? Я не могла разглядеть ее лица, потому что оно было скрыто за вцепившегося в него шерстяным комочком.

– Вот ты где.

Зацепившись за ее лицо задними лапами и передними конечностями, маленькая коричневая мышь повисла на голове статуи. Я медленно приблизилась, стараясь не спугнуть создание. Мое сердце растаяло.

– О-о-о… Ты еще малышка. Поглядите-ка, какие маленькие ушки, какая мордашка. Ты потерялась, да? Где твоя мамочка? – Я понятия не имела, что мне делать, знала только, что должна сделать хоть что-то. Хотя… – У тебя, случаем, нет бешенства?

Если бы у меня был телефон, я бы проверила признаки болезни в интернете. А так все, что я помнила – это что бешенство смертельно в ста процентах случаев.

– Может, ты не будешь меня кусать? Договорились?

Мышка повернула ко мне голову, с опаской уставившись на меня глазами-бусинками, еще крепче вцепившись в лицо Деве Марии.

– Не бойся, я тебя не обижу.

Но она уже была ранена. На ее голове был глубокий порез, возможно, оставленный одной из потолочных балок, в которые она врезалась. Мышь не выглядела больной, но это не значило, что мне можно ее трогать. И это крайне усложняло задачу по ее спасению.

Как и