Читать книгу - "Моя Нирвана - Инна Инфинити"

Мне требуется 10 дней, чтобы полностью оправиться от болезни. Я целыми днями ем, лежу, смотрю в потолок и думаю о жизни. Виолетта живет со мной и помогает, как может, за что я ей безмерно благодарен. С одной стороны, я чувствую ее поддержку, а с другой, она не лезет с навязчивыми вопросами и глупыми словами утешения из серии «не переживай, все наладится». Она просто рядом и просто помогает.

Я не общаюсь эти 10 дней с родителями. Пока не готов к этому. Я не знаю, что им сказать и я не знаю, как мне теперь себя с ними вести и как к ним обращаться. В голове я по-прежнему называю их отцом и матерью, но просто потому что привык. Называть их по имени и уж тем более по имени-отчеству мне странно и дико.

Они тоже не выходят со мной на связь, и я знаю, почему. Во-первых, потому что у них всегда была позиция: «обиженному ребенку нужно дать пообижаться вдоволь, когда наобижается, сам выйдет из своей комнаты». Во-вторых, я уверен, что Виолетта все им докладывает, и они, будучи уверенными, что я в надежных руках, сильно не переживают.

Я много размышляю. О себе, о семье, о том, как мы жили. Постепенно привыкаю к мысли, что я усыновленный ребенок. И чем спокойнее я начинаю воспринимать эту информацию, тем больше вопросов у меня появляется.

Кем были мои настоящие родители?

Почему Максим и Кристина Самойловы меня усыновили?

У меня есть биологические родственники?

А кто еще знает о том, что я приемный?

Ира и Леша совершенно точно ничего не знают. Я бы это понял. Лиза тоже не знала, пока не стала свидетельницей сцены. Уж Бестия-то, завладев таким оружием против меня, тут же поспешила бы им воспользоваться.

А еще я вспоминаю все, что говорилось в нашей семье о прошлом родителей. В частности, о том, как они поженились. По легенде, они были женаты два раза. Первый раз, когда якобы родили меня, но не смогли сохранить брак, а второй раз несколько лет спустя. Вскользь говорилось, что первый раз они развелись, потому что мама училась в Америке, поддерживать брак на расстоянии было тяжело, к тому же родился я, а бросать учебу она не хотела. Поэтому они с отцом развелись, меня оставили с ним и на бабушек с дедушками, а мама уехала завершать учебу.

Сейчас я понимаю, что большего бреда, чем эта легенда, не существует. Также я неожиданно понимаю, что не видел ни одной фотографии с их якобы первой свадьбы. И нет ни одной фотографии, когда мать была беременна мною. А с их с отцом «второй» свадьбы миллион фотографий. И еще один миллион фотографий, на которых мама беременна Ирой и Лешей.

Я уже молчу о том, что нет ни одного фото меня новорожденного. Все снимки со мной начинаются примерно с трехлетнего возраста. Стоит ли говорить о том, что новорожденными Ирой и Лешей заполнены все семейные альбомы?

Раньше я обо всем этом не задумывался. Просто как-то даже в голову не приходило. Да и на якобы первой свадьбе родителей внимание никогда не акцентировалось. Я бы даже сказал, что о ней в принципе никогда не говорили. Как будто ее и не было.

Теперь ясно, что ее на самом деле не было.

И вот теперь возникает вопрос о Лизе и ее матери. Опять-таки по легенде, Ольга была второй женой отца. В перерыве между «первым» и «вторым» браком с Кристиной он успел жениться на матери Бестии.

Сердце опускается вниз, когда я осознаю, что Ольга была первой женой отца, а Лиза его первый ребенок.

Вопросов становится все больше и больше, и я пытаюсь понять, кто может на них ответить помимо родителей. Новая волна разочарования накрывает меня с головой, когда я нахожу такого человека. Он всегда был рядом и тоже всегда лгал.

— Миша, ты куда? — обеспокоенно спрашивает Виолетта, когда я резко подрываюсь с постели и направляюсь в душ. Она сидит за моим письменным столом и делает домашнее задание к завтрашним занятиям.

— Надо кое-куда съездить.

— Но ты еще слаб! — вскакивает со стула.

— Все в порядке, температуры уже нет.

Я тут же скрываюсь за дверью ванной, чтобы не продолжать с ней спор. Быстро принимаю душ, еще быстрее одеваюсь, чтобы не слушать нравоучения Виолетты, и вылетаю из кабинета, не ответив на ее вопрос, куда я собрался. Выйдя из клуба, я по привычке устремляюсь к месту на парковке, где обычно стоит моя машина, но останавливаюсь, как вкопанный, когда вспоминаю, что выбросил от нее ключи.