Читать книгу - "Развод. Цена ошибки - Дарина Королёва"

с Вадимом целовались, возвращаясь из ресторана...

"У каждой печали есть год спустя," — звучит в голове голос Камиллы. — "После этого она превращается либо в мудрость, либо в яд. Выбор за тобой."

Выдыхаю. Расправляю плечи. Печаль перегорела, осталась только решимость.

Консьержка — та самая, что год назад не пускала меня с дочкой после больницы — подскакивает как на пружине:

— Добрый день! Чем могу помочь? — её глаза заискивающе блестят, она явно не узнаёт во мне ту растрёпанную женщину в простеньком пальто.

— Спасибо, я помню дорогу, — роняю холодно, проходя к лифту.

Восьмой этаж. Сердце гулко бьётся где-то в горле, но руки спокойны, когда я нажимаю на звонок. За дверью слышится шарканье, звяканье цепочки.

Дверь открывается, и я не могу сдержать мстительного удовлетворения.

Виолетта — помятая, с нечёсаными волосами, собранными в кривой хвост, в бесформенной футболке с пятном от кофе. Следы туши под опухшими от слёз глазами, губы без помады кажутся блеклыми. Куда же подевалась та яркая хищница, которая увела моего мужа?

— Рита? — хрипит она, явно пытаясь подобрать нужные фразы или слова, глаза округляются от шока. Долго оценивает меня, присматривается. Стерва помойная!

— Маргарита Сергеевна Наумова, — спокойно поправляю, деловым тоном. — Нам нужно поговорить.

Она пятится, как кролик перед удавом. А я вхожу — уверенно, целеустремленно, как хозяйка. В конце концов, я действительно когда-то была хозяйкой этой квартиры.

И сегодня я пришла забрать своё.

— Зачем явилась?! — лицо Виолетты искажается злобной гримасой. — Мало тебе того, что ты разрушила мою жизнь?! Подлая, мерзкая...

— Давай без истерик, — обрываю её ледяным тоном. — У меня нет на это времени. Я пришла с деловым предложением.

Злость на её лице сменяется жадным интересом. Как предсказуемо.

— Насколько... деловым? — нервно облизывает потрескавшиеся губы.

— Скажем так — оно существенно улучшит твоё нынешнее положение, — позволяю себе лёгкую улыбку. — Учитывая, что после ареста Вадима ты осталась, мягко говоря, не у дел.

— Проходи, — отступает в сторону. — Марк в садике...

Я пересекаю гостиную, направляясь на кухню. Каждый шаг отдаётся эхом воспоминаний — здесь когда-то был мой дом, моя жизнь. Как иронично — ровно год назад она вошла сюда на своих красных шпильках, чтобы разрушить мой мир. А сегодня я здесь, чтобы... что? Отомстить? Нет, скорее закрыть эту главу.

Странно, но я даже благодарна ей. Если бы не её появление, я бы так и жила в иллюзиях, не видя истинного лица Вадима. Не встретила бы Камиллу, не открыла бы своё дело, не стала бы той, кем являюсь сейчас.

Замечаю, как жадно Виолетта разглядывает мой костюм, туфли, сумку от Chanel.

В её взгляде — плохо скрытая зависть пополам с ненавистью. Ещё бы — после ареста Вадима ей пришлось забыть о бутиках и салонах красоты.

Но она больше не вызывает во мне ни злости, ни ревности — только лёгкое брезгливое сожаление.

Как можно было мечтать быть похожей на неё? Жалкая пустышка, которая умеет только паразитировать на чужих деньгах и эмоциях.

— Давай к делу, — говорю я, присаживаясь за кухонный стол. — У меня не так много времени.

Чем быстрее закончится этот разговор, тем лучше. Я пришла поставить точку, а не бередить старые раны.

ГЛАВА 54

— Полагаю, ты уже осознаёшь, что Вадима не скоро увидишь, — говорю спокойно, наблюдая, как она мечется по гостиной. Мой взгляд скользит по знакомым стенам — здесь всё изменилось, мой уютный минимализм сменился безвкусной роскошью. — Учитывая тяжесть обвинений и собранные доказательства, он присядет надолго. Очень надолго.

— Ты... ты просто мстишь! — её голос срывается на визг. — Из-за того, что он выбрал меня!

— Выбрал? — усмехаюсь, присаживаясь в кресло — то самое, которое когда-то выбирала для кормления Ариши. — Или вернулся к тебе, когда прижало? Когда понял, что я слишком много знаю о его делах?

Виолетта начинает всхлипывать, размазывая остатки туши по щекам. Как предсказуемо. Как жалко. В её идеально уложенных волосах появляются первые седые пряди — стресс последних недель не прошёл даром.

— А одной очень тяжело воспитывать ребёнка, — продолжаю я, словно не замечая её слёз. — Особенно учитывая твоё... скажем так, непростое финансовое положение. Всё имущество "Вавилон Групп" пойдёт с молотка — для погашения штрафов и компенсации ущерба пострадавшим. Вадим — полный банкрот. И да, его иностранные счета тоже под контролем. Все до единого.

Её всхлипывания переходят в настоящий вой.

— Что мне теперь делать?! — срывается на истерику. — Я не хочу возвращаться в Уссурийск! Там же... там ничего нет! Ни бутиков, ни ресторанов, ничего!

— Ну зачем так далеко? — качаю головой, разглядывая её сквозь хрустальный бокал. Свет преломляется, создавая жуткую игру теней на её лице. — Я буду скучать по Марку. Как скучаю сейчас.

При упоминании сына она вздрагивает всем телом. В глазах мелькает что-то... Паника? Досада? Раздражение?

— О боже, кому я теперь нужна буду с ребёнком?! — её голос взлетает до неприятных высот. Она начинает метаться по комнате, как загнанное животное. — В такой дыре, без денег, без связей! Да меня даже в приличное общество не пустят! А эти долги Вадима... они же и на меня повесят!

"Вот она, твоя суть," — думаю я, разглядывая эту сцену с холодным презрением. Даже сейчас она думает только о себе. О светских приёмах, о дорогих ресторанах, о статусе. Марк для неё — обуза, помеха к "новой жизни".

— У меня есть предложение, — говорю ровно, поднимаясь из кресла. — Я готова предоставить тебе значительную сумму для начала новой жизни.

Она замирает на полуслове, в глазах вспыхивает жадный интерес:

— Правда? И... сколько?

— При одном условии, — продолжаю, не обращая внимания на её вопрос. — Ты начнёшь эту новую жизнь без Марка. Официально откажешься от родительских прав, когда я подам на опеку. — Делаю паузу. — А потом я его усыновлю. С Вадимом, учитывая обстоятельства, проблем не будет — он из тюрьмы выйдет не раньше совершеннолетия Марка.

Рыдания обрываются как по щелчку. Виолетта медленно поднимает голову, и я вижу, как в её глазах загорается алчный огонёк:

— И... сколько ты готова заплатить?

Называю сумму — достаточно большую, чтобы она даже не пыталась торговаться. Её глаза загораются ещё ярче, на губах появляется плохо скрываемая улыбка. Она даже не пытается изобразить сомнения или материнские чувства.

Меня захлёстывает волна отвращения. Хотя чего я ждала? На это и был расчёт. Вот она — цена материнской любви. Даже не любви — её полного отсутствия.

Год назад я была готова умереть, лишь бы не потерять Марка. Билась за каждую возможность увидеть сына хоть на минуту.