Читать книгу - "Училка и медведь - Маша Малиновская"

— Вот тут документы на развод она подписала, — показывает конверт, зажатый в другой руке. — И анализ ДНК. Он…

— Я и так вижу, — отвечаю ему, снова глядя на ребёнка.

Тут всё понятно и без анализов. Нос-картошка и пучок рыженький из-под чепчика торчит. Как у моих горошинок. Какой уж тут анализ ДНК? Не нужен. Малыш — копия Богдана.

— Белочка, не молчи.

— А что говорить, Богдан? Ты сам сказал — он твой сын. Ты же не мог выбрать: Денис или Борис. Теперь можно не выбирать. И Денис, и Борис.

Мы стоим и смотрим друг другу в глаза. Понимаю, что он пытается отыскать в моих. Неприятие. Злость. Отказ.

Но их нет. Удивительно, но я их совсем не чувствую.

— И вообще, — говорю и ныряю руками в люльку. — Он голодный, наверное. Да, Борюська?

Я вытаскиваю малыша под выдох облегчения Богдана. Расстёгиваю тёплый костюмчик немного, сдвигаю плотную шапочку.

Может, я какая-то ненормальная? Может, умом повредилась?

Не знаю…

Но я не чувствую к этому ребёнку отторжения. Он такой же маленький и беззащитный, как и наши с Богданом горошинки. Такой же безвинный и нуждающийся в родителях.

Он пищит и морщит носик, а я внезапно чувствую прилив молока в обеих грудях.

— Придётся смесь покупать, — сообщаю Богдану. — На троих меня может не хватить. Это твои дети и они жуткие проглоты.

Медведь усмехается и целует меня в макушку, как утром.

— Я люблю тебя, Карина. Люблю, — говорит серьёзно, проникновенно, заставляя сердце пропустить удар. — А смесь мы обязательно купим. И всё, что тебе понадобится. И няньку найдём, помощницу по дому. Я буду со всех сил стараться. Обещаю.

— Ну только попробуй не стараться, — журю его шутливо.

— Спасибо тебе, моя Белочка. Я таких, как ты, и правда не встречал, — говорит в сердцах. — Потому что нет таких, наверное. Одна попалась. У судьбы отхватил. И не отпущу, слышишь? Ни за что не отпущу.

Он берёт в ладони моё лицо и покрывает поцелуями. Прижимается лбом к моему лбу и прикрывает глаза. А я чувствую, как его буквально на глазах отпускает напряжение. Представляю, с какими тяжёлыми мыслями он ехал сюда.

Но я не стану заставлять его выбирать.

Кем тогда я буду? Не только для него, а и для себя? Для своих детей? Как я в будущем объясню им?

Никак.

Я не хочу этого. Это ведь просто ребёнок. Малыш, от которого отказалась его родная мать. Окажись он даже биологически не сыном Богдана, не уверена, что он бы сегодня в роддоме не поступил бы так же с тем отказом. Тоже бы порвал и вышвырнул.

Потому что он такой, мой Медведь. Большой, сильный, с огромным сердцем.

А такие не бросают маленьких беззащитных детей.

Я оборачиваюсь и вижу застывшую в проеме двери бабулю. Она мягко улыбается и едва заметно одобряюще кивает. Бабушку в своё время тоже мачеха вырастила. Только сиротой она осталась по воле несчастного случая.

И вот я верну этот долг судьбе. Смогу, справлюсь. Хочу.

— Так, его точно пора кормить, — трогаю носик малыша пальцем, который он тут же морщит с кряхтением и пытается поймать ротиком. Ну точно как мои рыжики.

Рыжиков много не бывает, как говорится.

40

Я стою в душе и наслаждаюсь тем, как горячие струи воды стекают мне по спине. Не тороплюсь. Потому что это единственный момент в течение дня, когда я могу просто замедлиться. Пусть ненадолго, но всё же побыть наедине с самой собой.

Я не жалуюсь, нет. Но это не значит, что я не устаю и не хочу провести несколько минут в компании только лишь собственных мыслей. Просто уделить себе три минутки, насладиться ароматом любимого геля для душа, вымыть, наконец, волосы.

Трое младенцев — это, мягко говоря, не курорт. Богдан нанял мне помощницу по дому, которая приходит трижды в неделю на два-три часа. Она убирается и обычно что-то готовит. А ещё приходит няня, ежедневно, кроме субботы и воскресенья. Женщина лет сорока пяти, скромная и приятная в общении, совершенно ненавязчивая. Она приходит к десяти, помогает мне с ними управляться, потом мы вместе идём на прогулку, и в четыре часа она уходит.

Другая скажет, что так можно растить детей: и домработница тебе, и няня. Но я всё равно дичайше устаю и ничего не успеваю. Весь день проходит в суете и возне с бесконечными сменами подгузников, приготовлениями смеси, переодеваниями и укачиваниями.

Я слышала фразу, что с двойняшками, а в моём случае, с тройняшками, легко. Они заняты друг другом и их не нужно развлекать.

Но опытные мамы говорят, что чтобы познать рай с двойняшками, нужно пройти через ад с двойняшками.

А в моём случае их трое.

И нет, я не жалуюсь. Просто делюсь. Ведь было бы ложью, скажи я, что всё так легко и просто, что мне и напрягаться не нужно.

Нужно. Но оно того стоит. Особенно когда видишь первую, пусть и немного рассеянную беззубую улыбку на маленьком личике.

Первым мне, кстати, улыбнулся Бориска. Мне кажется, в этот момент между нами рухнули последние барьеры. А Алёнка первому улыбнулась Богдану.

Ну а Денис вообще няне. Было немного обидно, но это я так… Конечно же, обижаться тут не на что.

Когда малышам исполнилось полтора месяца, я прекратила кормить их грудью. Они стали такими активными, что мои соски превратились в кровавое месиво. Я кормила и рыдала от боли, поэтому Богдан принял решение за нас обоих.

Я выхожу из душа и иду на кухню, где Богдан орудует у кофемашины, положив детей в качели. У одной, видимо, сели батарейки, и он, помешивая кофе ложкой, ногой подкачивает качельку, а заодно что-то им напевает.

— Слушай, как думаешь, Белочка, когда они начнут ползать, то не обязательно в одну сторону синхронно, да?

— Совсем не обязательно, — усмехаюсь я и беру протянутую мне кружку.

— Ну вот, ты разбила все мои надежды, — шутливо сетует Медведь и отпивает глоток из своей кружки. — “Наполеон” будешь?

— Ой нет, — качаю головой и откусываю кусочек сушки под внимательным взглядом дочери. — Я его наелась на годы вперёд.

— Тонну точно съела, да, — ёрничает Богдан, за что получает тычок по рёбрам и тут же исправляется: