Читать книгу - "Свободная любовь. Очарование греха - Якоб Вассерман"

В углу спал Ангелус. Он тихонько замурлыкал, как кот, когда Рената подошла, чтобы увести его в спальню. Он не бывал теперь ни особенно весел, ни особенно печален и жил в атмосфере равнодушия, сонливости и скептической созерцательности. Казалось, он терпеливо ждал, к чему все это приведет. В присутствии Грау-мана он выказывал смирение и покорность.

В комнату вошел Грауман.

— Завтра мы едем, Ренэ, — сказал он. — К первому октября все будет готово. Теперь дело стало только за одним: тебе нужно уничтожить в себе всякий остаток меланхолии и мечтательности. С утра и до вечера твоим лозунгом должна быть веселость. Твоя улыбка при исполнении номера слишком неподвижна. Сегодня же вечером мы займемся репетицией улыбки. Нужно добиться, чтобы в ней было нечто демоническое. Кроме того, движение твоей левой ноги слишком академично. Необходимо, чтобы ты вся отдавалась исполнению и отогнала ненужные воспоминания. Рената попробовала робко возразить.

— Ты думаешь, что я лишь хочу извлечь из тебя материальную выгоду? Ты ошибаешься. Мы до такой степени созданы друг для друга, что ты должна меня ненавидеть. Никогда в жизни ты уже не отделаешься от меня. Все прочие мужчины были только ступенями ко мне. Как восхитительна ты в эту минуту с выражением страха в глазах! Ты самое совершенное существо, которое природа создала в минуту вдохновения. Ты могла бы сделать меня своим рабом, дурачить меня, если бы сознавала великое значение твоего призвания.

— Ах, каждое из твоих слов прилипает ко мне, как грязь, — жалобно сказала Рената.

— Окончим этот разговор. Нам скоро пора идти.

— Куда идти? Мне хочется спать.

— Мы пойдем в кафе Гюрли. Там отличное вино. Но прежде надо кое-что прорепетировать.

— Сегодня?

— Мы создадим полумрак и отодвинем стол.

— Сегодня я не хочу.

— Тем не менее нельзя пропускать ни одного дня.

— Ты не можешь меня заставлять, если я не хочу, — тяжело дыша, сказала Рената и невольно отступила к окну.

— Разумеется, я тебя заставлю.

Рената засмеялась и тут же оглянулась посмотреть, кто это смеется. «Это я сама», — с ужасом подумала она. Грауман подошел к ней, устремив глаза на ее шею. Он потирал руки, зубы скалились в улыбке. Широко раскрытые глаза Ренаты смотрели на него с возрастающим страхом. Точно сквозь туман видела она его лицо. Девушка отбежала в угол, к дивану; Грауман последовал за нею. Тогда она побежала к круглому столу, стоявшему посредине просторной комнаты, и теперь они стояли друг перед другом, разделенные столом. Лицо Граумана стало мрачным, а взгляд хищным; Рената с напряженным вниманием следила за каждым движением противника. Если он делал шаг влево, она тоже подвигалась влево, хватаясь за столешницу. Добраться до двери было невозможно; окно также было далеко. Вдруг Грауман сделал прыжок пантеры и схватил Ренату за волосы, которые сейчас же распустились.

— Теперь ты будешь слушаться? — сквозь зубы прошипел он и потянул ее за волосы вниз так, что она упала.

Рената чувствовала на своей шее холодную, влажную ладонь и начала дрожать, но не отводила от него глаз. И Грауман, уже занесший руку, чтобы ударить ее, не смог вынести этого взгляда, и поднятая рука медленно опустилась. Ее глаза блестели влажным блеском и выражали такую смесь болезненной покорности, страстной угрозы, слабости и величия, что пристыженный Грауман отошел к окну и начал что-то напевать, точно провинившийся ученик, который притворяется, будто бы ни о чем не знает. Рената медленно поднялась, чувствуя тяжелую усталость во всех членах, выпила стакан воды и стала ходить взад и вперед по комнате. Комната казалась теперь слишком тесной, совместное пребывание в ней с этим человеком было мучительно. И — странное дело — до Ренаты донеслись из соседнего трактира звуки скрипки и контрабаса, ей вдруг захотелось танцевать. Никогда прежде не любила она танцы, но сегодня ей хотелось забыться. И она кротким голосом сказала Грауману:

— Ну, идем в кафе.

Ночь выдалась душная, и окна в кафе были открыты настежь. Контрабас гудел зверски, без всяких пауз; труба уныло завывала, напоминая плач осеннего ветра, скрипка фальшивила. Но Рената танцевала без устали, улыбаясь своему кавалеру, который не без смущения подал руку такой изящной даме.

Уже светало, когда Грауман с Ренатой возвращались домой.

— Как ужасно, что уже наступает день, — сказала Рената, устремив неподвижный взор в облака. — Как было бы хорошо, если бы всегда была ночь.

— Если вы прикажете, мадонна, я закажу, чтобы с нынешнего дня была сплошная ночь, — самодовольно улыбаясь, сказал Грауман.