Читать книгу - "Хрупкий побег - Кэтрин Коулc"

тебя домой. Даже куплю тебе молочный коктейль по дороге.

С тех пор как он переехал к нам в шестнадцать, она была единственной, к кому он открыто проявлял нежность. Может, потому что ее мягкое сочувствие сумело пробиться сквозь его броню. Иногда мне казалось, что они вообще могут общаться без слов. Вот как сейчас — Фэллон взглянула на него с вызовом, а потом что-то в ней изменилось, и она просто кивнула.

Я облегченно выдохнул. Фэллон была способна устроить настоящий крестовый поход и сама отправиться в участок, чтобы все задокументировать, если решит, что так надо.

Я крепче прижал Тею к себе и направился к выходу. Прямо перед дверью нас перехватила Мара, вся в тревоге:

— Господи, Шеп, ты в порядке?

— Все нормально. — Но голос у меня дрогнул, и ложь сразу стала очевидной. Костяшки пальцев пульсировали, кожа была содрана — видимо, я все-таки задел зубы Расса.

— Тебе надо в больницу? Сделать рентген? — настаивала Мара.

— Все нормально, Мара. Мне просто нужно домой.

Она на секунду взглянула на Тею, потом сглотнула:

— Конечно. Понимаю.

Чувство вины не пришло. Гнев по-прежнему кипел во мне, и все, чего я хотел, — увезти Тею подальше и убедиться, что с ней все в порядке.

Энсон придержал дверь, и мы вышли в прохладный ночной воздух. Как только мы ступили на улицу, появился вышибала. Джон, крепкий парень лет на пять моложе меня, родом из Спэрроу-Фоллс, покачал головой.

— Простите за него, — пробормотал он, взглянув на Тею. — Мэм, могу вызвать шерифа, если захотите подать заявление. Но знайте, его сюда больше не пустят. Он в черном списке.

Тея слабо улыбнулась:

— Спасибо. Со мной все в порядке. Правда.

— Хорошо. Но в следующий раз, когда придете, напитки за счет заведения. Мы не терпим такого в нашем баре.

Тея чуть расслабилась в моих объятиях:

— Я ценю это. Спасибо, что не оставили без внимания.

Джон кивнул, хлопнул меня по плечу и ушел обратно.

— В следующий раз я ему яйца отобью, — буркнула Роудс, направляясь к нашей машине.

Энсон покачал головой, идя за ней:

— Придется мне завтра вытаскивать ее из тюрьмы?

— Очень может быть, — пропела Фэллон.

— Но оно того стоит, — проворчала Роудс.

Мы все притормозили, добравшись до машин.

Роудс пристально посмотрела на Тею:

— Хочешь, чтобы мы поехали с вами? Я бы заварила тебе чай...

Энсон обнял ее за плечи и сжал:

— Шеп с ней, Безрассудная.

Но Роудс все равно ждала ответа Теи.

— Все в порядке. Я уже не боюсь, теперь просто злюсь.

Фэллон мягко улыбнулась:

— Злость — это уже лучше.

Уголки губ Теи дрогнули:

— Согласна.

Кай посмотрел на меня вопросительно:

— Ты как? Подстраховать?

Я понял, о чем он. Он отвез бы Фэллон домой, а потом поехал бы со мной, если бы я решил, что Рассу нужен более жесткий урок. Вот что значит братство. Даже с учетом его прошлого, он бы пошел — потому что всегда прикрывал меня.

— Не сегодня, — ответил я. Вдруг почувствовал себя выжатым до последней капли. Рука болела.

Кай кивнул:

— Только скажи слово.

Я кивнул в ответ ему и Фэллон.

— Напиши с утра, скажи, как рука. Если нужно, я справлюсь сам, — сказал Энсон.

— Спасибо, брат.

Он с Роудс сели в его грузовик, а я повел Тею к своей машине. Отпустил ее, чтобы открыть дверь. Она молча забралась внутрь, не шелохнувшись, пока я обходил капот и садился за руль.

— Тебе можно за руль? — тихо спросила Тея.

— За вечер я выпил только два пива — за ужином и потом в баре.

Она повернулась ко мне и провела пальцами по разбитым костяшкам:

— Я про руку.

Я машинально сжал ее и сразу поморщился. Боль вспыхнула, по коже размазалась кровь.

— Прости.

Я бросил на нее взгляд:

— Это не твоя вина.

— Я знаю. — В голосе Теи была такая уверенность, что гнев внутри меня немного стих. Она провела пальцами по тыльной стороне моей ладони. — Но все равно жаль.

— Выпью ибупрофен, и завтра буду как новенький.

Тея кивнула, но в ее лице было сомнение, когда я завел двигатель и направился к ее дому. Всю дорогу мы молчали, каждый погружен в свои мысли. Как только я припарковался у ее дома, она тут же выскочила из машины и ждала меня снаружи.

— Пошли. Нужно приложить лед к твоей руке.

— Не обязательно, — возразил я.

Тея вскинула голову, и из ее растрепанного пучка выпали пряди:

— Ты всегда заботишься о всех вокруг. Может, хоть раз позволишь позаботиться о себе?

Я посмотрел на Тею. Она всегда видела больше, чем остальные.

— Ладно.

— Вот и хорошо. — Она взяла меня за здоровую руку и потянула к дому. Подойдя к двери, достала ключи и отперла тяжелый замок. С каждым поворотом металла я вспоминал, насколько она мне доверяет, впуская в свое пространство. В свой уголок. В свое спасение.

Как только мы вошли, нас встретил Лось — со своими странными мяуканьями. Он лёгкой поступью пошел по коридору, удивительно тихо для такого здоровяка, и стал тереться о ноги Теи, громко жалуясь.

— Клянусь, он орет на тебя, — пробормотал я, проходя на кухню.

— Конечно, орет. Он не привык, что я ухожу по вечерам. — Она кивнула на маленький кухонный стол. — Садись.

В ее голосе прозвучали такие нотки, что уголки моих губ дернулись.

— Слушаюсь, мэм.

Тея покачала головой и пошла к холодильнику. Я смотрел, как она достает что-то оттуда, не особо вникая — просто наблюдая, как ее легкое платье колышется при каждом движении.

— Ты в порядке? — Этот вопрос ей сегодня задавали уже не раз. Но мне самому нужно было его произнести — надеясь услышать правду.

Тея застыла, потом повернулась ко мне. Оперлась на столешницу и выдохнула:

— Сначала мне было страшно. Потом — стыдно.

Я подался вперед, собираясь сказать, что ей не за что себя винить.

Но она подняла ладонь, останавливая меня:

— А потом поняла, что стыд — это еще одна ложь. Очередной яд, поселившийся у меня в голове. Платье и танцы с друзьями не делают то, что он сделал, нормальным. Расс — козел с искаженным восприятием реальности.

Она подняла имбирный лимонад и бутылку с таблетками в одной руке, а в другой — пакет со льдом и полотенце.

— Я не жалею, что ты его ударил. Иногда такой тип, как он, только это и понимает. — Тея взяла мою здоровую руку и насыпала в ладонь три таблетки. — Но мне жаль, что ты пострадал.

Она обработала содранную кожу перекисью, потом, хотя это