Читать книгу - "Кровь богов и монстров - Люсинда Дарк"

Эбеновые глаза опасно блестят, и у меня складывается отчетливое впечатление, что лицо, которое Кэдмон показывал мне до этого момента, — это не все, что в нем есть. Я верю этому чувству; это инстинктивная реакция, которая спасала мне жизнь больше раз, чем я могу сосчитать. Прямо сейчас эти инстинкты рычат на меня с изрядной долей опасения. Может быть, я и ассасин — или я предполагаю, что была ассасином, — но я все еще смертная. Кровь Бога или нет, я всегда была и всегда буду смертной. Оставаться в живых, как я жила, полагаясь на свои чувства и интуицию, — это не просто вариант. Это необходимость.

Мягкими, но обдуманными движениями Кэдмон обходит каменный стол сбоку от себя и садится. Когда он поднимает руки к шкатулке, стоящей в центре, на трех его пальцах поблескивают золотые кольца, два на одной руке и одно на другой.

— Подойди. — Это слово — приказ. — Присаживайтесь.

Закусив губу, я выхожу из-за покрытого листвой куста и делаю около пяти шагов к столу. Я осторожно сажусь на стул напротив него. Кэдмон поднимает крышку деревянной шкатулки и затем начинает доставать мелкие предметы.

— Ты знаешь, что это? — спрашивает он, расстилая плоский клетчатый коврик и раскладывая на нем предметы поменьше.

— Шахматы. — Я давно не видела доску, с первых дней обучения Офелии. Даже тогда это было редкостью. Офелия не любила шахматы так, как те, кто придерживался игровых взглядов, но она действительно находила их ценность в обучении стратегии. Мы с Регисом много раз играли в тот первый и второй год в Преступном Мире.

Он все еще в Ривьере? Вопрос всплывает в моей голове прежде, чем я успеваю его остановить, и я закрываю глаза, ненавидя волну боли, которая накатывает на меня. Я злюсь на Региса, и хотя я знаю, что гнев коренится в обиде, легче от этого не становится.

— Совершенно верно. — Голос Кэдмона возвращает меня в реальность, и я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с ним, когда он заканчивает расставлять фигуры.

— Я думала, что пришла сюда за уроками, которые, как мне сказали, мне нужны, — говорю я, когда он снова закрывает крышку деревянной шкатулки и отставляет ее в сторону.

— Так и есть.

Кольца на его руках снова сверкают, когда он поднимает руку, занося ее над пешкой на своей стороне доски. Я хмурюсь от его слов. — Тогда что это такое? — Я указываю на игровой набор передо мной.

Кэдмон не отвечает сразу, потому что, конечно, он этого не делает. Зачем кому-то хотеть дать мне ответ на вопрос, когда я его задаю? Вместо этого он не торопится, окидывая взглядом фигуры от пешек до ладей и слонов. Наконец он останавливается на одной пешке и сдвигает ее всего на дюйм с ее первоначального положения.

— Трифон хочет передать тебя другому Богу из Совета для обучения, — говорит он, отрывая пальцы от фигурки.

Моя спина выпрямляется, и я перевожу взгляд с доски на его лицо, но он не смотрит на меня. Он все еще смотрит на чертову пешку. — Кому? — Спрашиваю я, когда он не вдается в дальнейшие подробности.

— Я еще не уверен, — признается он. — Хотя, если бы выбор был за мной, я думаю, тебе было бы полезно поговорить с Богом женского пола. Возможно, Македония или… Данаи тоже была бы хорошим вариантом.

Я хочу провести время один на один с Царицей Богов примерно так же сильно, как выброситься из окна. Я подаюсь вперед на своем стуле и кладу локти на край каменного стола.

— Это то, что ты считаешь обучением, или ты здесь просто для того, чтобы дразнить меня информацией, которую ты никогда полностью мне не выложишь? — Мой тон резок. Это определенно не то, как человек более низкого статуса — Смертный Бог или нет — должен разговаривать с Богом.

Неудивительно, однако, что Кэдмон не делает мне замечания. Он просто указывает на доску и говорит: — Твой ход.

Стиснув зубы, я перевожу взгляд на шахматную доску. Я на мгновение задумываюсь над своим выбором. В шахматах есть несколько способов начать, но множество способов закончить. Хотя это стратегическая игра, это доска с фигурами и конечным числом возможных финалов. Здесь только два игрока и, следовательно, только два варианта.

Я делаю ход пешкой и возвращаю свое внимание Кэдмону. — Ты действительно думаешь, что я смогу сделать то, что ты хочешь, особенно без деталей? — Я стараюсь не говорить прямо вслух. Хотя кажется, что мы одни, я знаю, что я не единственная, у кого есть фамильяры, и с Трифоном на территории Академии — а также с Советом Богов — я не собираюсь рисковать собственной жизнью без необходимости.

Кэдмон отвечает не сразу, вместо этого перемещая ладью прямо за своей пешкой. Я закатываю глаза и делаю ход другой пешкой. Наконец, после того, как, по ощущениям, прошло невыразимое количество секунд в напряженной тишине, следующий ход Кэдмона заканчивается, и он поднимает взгляд.

— Я знаю, что ты можешь сделать то, что должно быть сделано, — говорит он так же сдержанно. — Я не сомневаюсь в твоих способностях, Кайра. И то, чему ты научилась, и та сила, которой ты естественно обладаешь, помогут тебе в этом поиске.

— Это никакое-то там задание, — огрызаюсь я, и его глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими. — Это не сборник рассказов. Это моя жизнь — жизнь десятков, сотен других людей.

— Поправка, сотен тысяч. — Полные темные губы Кэдмона поджимаются, а лицо принимает задумчивое выражение.

Моя челюсть сжимается от раздражения. — Скажи мне, что это за табу, — приказываю я. — Что Боги…

— Нет.

Кожа на моем лице и шее словно стягивается. — Тогда я ничем не могу тебе помочь.

— Ты можешь и ты сделаешь это, — говорит он, его внимание возвращается к доске между нами. — Я пригласил тебя сюда не для того, чтобы обсуждать, каким будет твое будущее.

— Тогда что же ты…

Он не дает мне закончить вопрос, наклоняясь вперед и складывая руки домиком перед собой. — Ты почувствовала какие-нибудь изменения с тех пор, как вытащили из тебя камень серы? — спрашивает он, понижая голос до такой степени, что его трудно расслышать.

Мои глаза бегают из стороны в сторону, но здесь больше никого нет, кроме растений. Как будто мое тело реагирует на слова Кэдмона, прежнее жужжание под моей кожей снова оживает. Волна булавочных уколов прокатывается по моим лопаткам, вверх по рукам и вниз по бедрам.

— Изменения… в каком смысле? — Теперь моя