Читать книгу - "Драконова воля. Книга вторая - Агата Грин"

вывели особую формулу, нашли такой состав, который опасен для людей драконова происхождения, а обычным людям грозит только сильным расстройством желудка. Это еще один аргумент чистокровников: мол, этот яд опасен только всяким «драконовым», но не обычным людям.

Когда я узнала о смерти Брадо, то первое время ничего не могла чувствовать — моя душа онемела. Но когда я потеряла мужа, онемения не было, наоборот, я в полной мере ощутила потерю, вину, ужас. Смерть отца была неожиданностью, страшным ударом, но смерть мужа не удивила. Я знала, что это случится, чувствовала это, видела, что Рензо играет со смертью… Более того, мне казалось, что я сама толкнула его к смерти. Слова, которые я бросила ему во время ссоры, бесконечно звучали в моем сознании: «Ты прогибаешься», «Будь мужчиной и защищай нас»… Вот он и пытался защитить, вот и влез во все это, начал доказывать себе и другим, что он мужчина.

Меня перевели в другие, закрытые покои, охрана была усилена, мне не позволяли ни с кем видеться. За неделю я покинула покои лишь дважды: чтобы проводить мужа в последний путь к Священному огню и чтобы показаться перед императором. И если во время ритуала сожжения тела придворные сохраняли почтительное молчание, то когда я показалась перед императором, в меня незамедлительно полетели стрелы обвинений.

— Теперь плачет, — донесся до меня злобный шепот.

— Хорошая актриса, — раздался еще одно шипение, — изображает скорбь.

— Рада, небось, что мужа убрали — теперь можно открыто с Блейном крутить!

Я постаралась абстрагироваться и сконцентрироваться на шагах. Шаг, еще шаг, и еще… Вот и император с сыном, смотрят на меня так, словно убийца — я.

— Эньора Гелл, — тяжело сказал Дрего, как только я поклонилась ему. — За короткое время вы потеряли отца и мужа, и мы не можем допустить, чтобы вы потеряли еще и сына. Эньор Мариан Сизер сделал все, чтобы Теодор Тоглуанский был защищен. Сейчас мальчик в безопасности.

Реальность вытянула из меня все силы, задушила виной и безнадежностью, поэтому я не удивилась и спросила безо всякого выражения:

— Теодора забрали?

— Не беспокойтесь, это сделано ради вашего же благополучия. Пройдет время, вы придете в себя и тогда увидите своего сына. А пока самое важное — безопасность ваша и вашего сына.

— Да, ваше императорское величество, — выдавила я.

— Вы лишаете нас внука?

Я вздрогнула, услышав голос свекрови. Вся в черном, мелово-бледная, опухшая от слез, эньора Мео выступила из толпы придворных.

— Неужели вы лишите нас внука? — с горечью повторила она.

Если Дрего и остался недоволен нарушением протокола, то вида не подал.

— Безопасность превыше всего. Теодор Гелл отныне под защитой и опекой эньора Мариана Сизера, владетеля Тоглуаны. Я всецело доверяю ему.

— Мы должны просить у него разрешение видеть нашего Тео? — еще горше спросила женщина.

— Да, эньора, — ответил император.

Женщина опустила голову и вернулась к мужу. Он взял ее за руку; я отвернулась, не будучи в силах смотреть на них, и, поклонившись, тоже вернулась в «строй» придворных.

Император давал еще распоряжения, вызывал кого-то из эньоров; все это время я была вынуждена оставаться на месте. В зале было неимоверно душно, но никто не смел уйти. Когда, наконец, император закончил и ушел, я поспешила к выходу; за мной следовали два человека охраны и двое из «новых» гарантов. Ни Уччи, ни других друзей Брадо я не видела уже несколько дней, да и Блейна не видела даже во время прощания с Рензо.

— Стой!

Обернувшись, я увидела мать Рензо. Миловидная белокурая женщина без единой морщинки, чуть более пухлая, чем дозволяется модой, исчезла без следа — осталась лишь ее тень.

— Как тебе спится? — спросила она.

— Я вообще не сплю, — ответила я.

— Как и я. Ему было двадцать лет. Всего двадцать!

Зал поплыл у меня перед глазами, и я покачнулась, но резкий голос эньоры Мео вернул меня в реальность, и она перестала уплывать.

— Почему ты не выбрала другого? Почему ты взялась за нашего Рензо? — спросила она полузадушенно.

— Не надо, — проговорил эньор Мео, пытаясь ее увести, но женщина не далась и, шагнув ко мне ближе, продолжила:

— Глупый мальчик, молодой… С ним ты могла делать что угодно, спать с кем угодно… А он не был слепым, он все видел, все знал. Над ним смеялся весь двор. Поэтому он и искал смерти. Ты не была ему хорошей женой! И теперь из-за тебя мы потеряем и внука!

Я не могла больше слушать это, пошла прочь, и мир снова поплыл у меня перед глазами.

— Ты его использовала! — неслось мне вслед. — Ты его погубила!

Я ускорила шаг и почти выбежала в коридор; глаза жгло, но я не могла плакать. Шумно вздохнув, я потерла глаза, которые разъедали несуществующие слезы, и поторопилась к себе. Забежав в комнату, я увидела бледную Нерезу и ревущую Дору.

— Они забрали Тео, эньора! — всхлипнула кормилица. — Он так плакал!

Я тяжело опустилась на ближайший стул.

— Ничего, — преувеличенно бодро сказала Нереза, — это временно. Вы его мать и это ничего не изменит!

— Мне надо побыть одной, — ответила я и, поднявшись, ушла в спальню.

Я не замечала течения дней и никуда не выходила. Я не могла есть, не могла спать, ни о чем не могла думать, кроме своей вины, тяжесть которой не давала мне дышать. Мной занимались: «новые» гаранты давали советы, Нереза окружала заботой, фрейса водила в храм, пытаясь отвлечь работой. Спустя десять дней после прощания с Рензо эньор Руссе, один из «новых» гарантов, которому поручено приглядывать за мной, отвез меня в храм к лларам, где те напоили меня каким-то отваром под монотонные непонятные песнопения.

Отвар сделал меня сонной и заторможенной, но избавил от вины; вообще все чувства пропали. Я покорно следовала за мужчиной.

— Срок траура — год и один день, — сказал он. — Все это время вы будете неприкосновенны. А потом вас надо будет выдать замуж. Мне велено подыскать эньора из отдаленного владения.

Руссе глянул на меня, но я не показала никакой реакции — отвар сделал свое дело. Да и без него я могла чувствовать лишь вину и боль…

— Боль пройдет со временем, — добавил плад. — Вам лучше жить подальше от