Читать книгу - "Заклятие истинной любви - Стефани Гарбер"

секунду не верила, что Джекс мог ей навредить. Эванджелина не сомневалась лишь в одном: он собирается ее бросить.

Хотел ли он просто усыпить ее? Может, во флаконе было какое-то сонное зелье?

Она соскочила с кровати, выбила пузырек у него из рук, и тот отлетел в сторону.

– Нет! – Джекс попытался схватить его, но в этот раз двигался недостаточно быстро.

Мерцающая золотая пыльца высыпалась из флакона и разлетелась по всей комнате, окутывая все вокруг подобно магическому заклинанию. Эванджелина чувствовала, как она оседает на щеках, ресницах и губах.

Она приказала себе не пробовать ее на вкус. Но что бы это ни было, оно подействовало, едва соприкоснувшись с кожей. Спальня закружилась, мир перед глазами Эванджелины словно запульсировал, а в воздухе мерцала золотая пыльца. Джекс, казалось, сиял больше всего. На самом деле он выглядел так, словно был создан для того, чтобы сиять. Его волосы, скулы, поджатые губы отливали золотом, а кожа заманчиво мерцала.

Похоже, пыльца повлияла и на него тоже.

Эванджелина наблюдала, как он пытается стряхнуть золотинки с волос, но локоны его все еще были влажными, и пыльца не поддавалась. Спустя мгновение он прекратил трясти головой и нахмурился, отчего стал выглядеть растерянным. Внезапно все резкие черты Джекса словно смягчились.

– Ты – угроза для общества, – проворчал он, глядя на золотистую пыльцу, кружившуюся в воздухе. – Там мог быть яд!

– Ты бы отравил меня?

– Я не раз поддавался искушению… – Он опустил потемневший взгляд на ее губы.

По телу Эванджелины пронеслась волна тепла, и она решила, что у них с Джексом совершенно разные представления о яде.

Что-то закопошилось в глубине ее сознания. Жесткая линия губ Джекса. Ее губы. Смерть, поцелуи и пары обреченных звезд.

Мысли были подобны обрывкам воспоминаний. Она пыталась ухватиться за них, воскресить в памяти, словно если бы только могла вспомнить, то, возможно, уговорила бы его остаться и не бросать ее. Но золотая пыльца туманила голову, не позволяя ни на чем сосредоточиться.

В комнате становилось все теплее и теплее, и на секунду ей захотелось лечь на кровать и закрыть глаза в ожидании, когда мир вокруг перестанет кружиться. Но Эванджелина боялась, что если зажмурится, то Джекс исчезнет. В этот раз навсегда.

Он только что попрощался с ней. Сказал, что хотел бы, чтобы у их истории получился другой конец, как будто они уже добрались до последней страницы.

Но Эванджелина хотела, чтобы страниц было гораздо больше.

Когда Джекс оторвал взгляд от ее лица и повернулся, чтобы уйти, она схватила его за запястье обеими руками.

– Я не позволю тебе уйти. Ты сказал, что ты мое чудовище. Если так, то зачем привел меня сюда, чтобы бросить? Это не имеет смысла.

Он стиснул зубы.

– То, что я твой, не делает тебя моей.

Эванджелина не знала, влияет ли на него до сих пор мерцающая золотая пыльца, но все его резкие черты вернулись. Он стоял с мокрыми волосами и горящими глазами почти внеземной яркости.

Я не могу остаться с тобой. Нам не суждено быть вместе.

Джекс дернулся, пытаясь вырвать руку.

Но Эванджелина крепко держалась за него.

– Я не верю тебе, Джекс, – сказала она, борясь с одолевавшим ее сном. – Может, я многого и не помню, но я знаю тебя. Я знаю, что знаю тебя, и не верю, что ты не можешь что-нибудь придумать.

– Я ничего не могу сделать, – отрезал он.

Они стояли так близко, что Эванджелина увидела, как его глаза налились чем-то красным. Чем-то похожим на… кровь?

Он прикрыл веки, как будто хотел спрятаться от нее, но от этого стал выглядеть еще более потерянным. Родным и чужим одновременно.

Эванджелина вдруг услышала, как упала капля воды. Сначала она подумала, что по щеке ее скатилась слеза, но это с камзола Джекса на пол срывались остатки дождя.

Огонь в камине и золотая пыльца помогли согреться, но их одежда все еще была промокшей насквозь.

Эванджелина нерешительно потянулась к верхней пуговице его камзола.

Глаза Джекса удивленно расширились.

– Что ты делаешь?

– Твоя одежда вымокла насквозь, – прошептала Эванджелина, медленно расстегивая первую пуговицу. Едва слышный щелчок наполнил всю комнату.

Дождь с силой хлестал по тонкому окну, сотрясая стекло, но Эванджелина все равно отчетливо слышала тихие щелчки, пока расстегивала пуговицы одну за другой.

– Это плохая идея, – пробормотал Джекс.

– Я думала, тебе нравятся плохие идеи.

– Только если они мои.

Джекс стоял, словно боясь пошевелиться, пока Эванджелина спускалась к последней нижней пуговице и осторожно просовывала ее в петельку. На какое-то мгновение все вокруг них исчезло: и дождь за окном, и их судорожное дыхание. Остались лишь они двое.

Эванджелина раздвинула полы его камзола.

Но потом Джекс обхватил ее запястье.

– Моя очередь, – хрипло произнес он.

Эванджелина готова была поклясться, что его дыхание опалило ее кожу, когда он потянулся к завязкам плаща. Его покрытые золотой пыльцой ладони казались необычайно горячими. Кончики его пальцев обжигали, пока он осторожно развязывал узелок у нее на шее. Джекс едва касался ее тела, но, когда стянул плащ с плеч, Эванджелина вдруг почувствовала, как ее саму охватил жар.

Она стояла перед ним в одном платье, но Джекс смотрел на нее таким измученным взглядом, словно оно совсем ничего не скрывало. Эванджелина не хотела дышать. Не хотела двигаться, опасаясь, что тогда он перестанет касаться ее, что оставит ее в мокром платье и не потянется к завязкам на ее груди.

Джекс сделал глубокий судорожный вздох, а затем положил руки ей на талию и мягко подтолкнул к кровати, заставляя ее лечь поверх одеяла. Эванджелина почувствовала, как лепестки цветов прилипают к влажной коже. Джекс навис над ней, упираясь коленями по обе стороны от нее.

Его взгляд заскользил по ее телу.

Потянувшись к бретелькам ее платья, Джекс медленно стянул их с плеч, отчего у Эванджелины сладко заныло в груди. Голова закружилась еще сильнее, когда она почувствовала, как его рука скользнула по бархатному лифу. Он осторожно расстегнул потайные застежки и спустил платье по бедрам, оставив на ней одну лишь шелковую сорочку. Избавившись от корсета, она должна была вздохнуть свободнее, но вместо этого совсем забыла, как дышать.

Что такое дыхание? Что такое слова? Единственное, что знала Эванджелина, – это горячие, жаждущие руки Джекса на своем теле. Он скользнул ими по ее бедрам, огладил талию и наконец коснулся груди, срывая с ее губ тихий вздох. Жар его ладоней проникал даже сквозь шелк. А потом Эванджелина почувствовала, как его рука проникла под сорочку и прижалась к ее груди