Читать книгу - "Последний выстрел - Эмма Пиньятьелло"

class="p1">– Я буду стоять здесь всю ночь, если понадобится. Позволь хотя бы объясниться.

– Зачем? – Он повернулся и посмотрел на нее. Наверное, быстрее, чем Макс ожидала, потому что она вздрогнула, и он почувствовал себя придурком. – Зачем тебе это нужно? Какая разница, что я думаю?

Внутри клокотала магма, и он не знал, какие из него вырвутся слова. Но точно не эти.

– Затем…

Интересно, она и сама, похоже, удивилась. Но если Грей и знал что-то наверняка, так это то, что у Макселлы Конрад всегда найдется ответ на все вопросы.

– Затем, что у нас одна и та же цель.

– Мне не нужно, чтобы Кейн Скиннер умер.

– Но ты хочешь, чтобы Барбарани были живы.

– Это совсем другое дело. – Он попытался бросить отчет, но, поскольку в нем было всего три скрепленные странички, документ не долетел до цели и упал на ковер.

– Я никогда не говорила, что убью Скиннера. – Макс отвернулась, сложив руки на шелковом топе Неллы. – Либби просто… предположила, что я это сделаю, и я не стала ее поправлять.

– Верно. Ты обманываешь Либби Джонстон, но не меня.

– Я бы так не сказала, хотя тебя я действительно не обманываю.

– Ты обманываешь меня и манипулируешь мной с тех пор, как пыталась помешать мне усадить пьяную девушку в машину.

– Я не могла тобой манипулировать, потому что ты все решил насчет меня, как только узнал мое имя!

«Нет, – подумал Грей, – раньше. Намного раньше».

Когда он впервые увидел ее лицо. Когда ее длинные темные волосы коснулись его шеи после их падения со шпалеры. Когда он увидел замысловатые татуировки на нежной коже ее рук. Не доверять Макс Конрад он решил задолго до того, как узнал, кто она такая. Голос отца звучал в его ушах громче всего остального.

Макс смотрела на воду, и городские огни сверкали в ее зеленых глазах.

Грей сглотнул и попытался отвести взгляд. Во всем этом было что-то невыразимо печальное.

– Либби думает, что я убью Скиннера, из-за того, что я сделала, чтобы попасть в тюрьму, но я никогда ничего подобного не говорила. Я не жду, что ты мне поверишь. Я понимаю, почему ты мне не доверяешь.

Комната задрожала, словно до нее добрались сейсмические волны землетрясения, случившегося за тысячи километров отсюда.

– Ты в кого-то стреляла.

– Да. – Она замерла так, что он даже не заметил, как шевельнулись ее губы.

– Самооборона?

– Первый выстрел признали оправданным и допустимым применением силы. Последний выстрел – нет.

– И поэтому Либби считает, что ты пыталась убить его?

– Больше половины населения страны считает, что я пыталась убить Эвана Терраса.

Эван Террас. Знакомое имя.

– Так что же произошло на самом деле?

Как-то так получилось, что он стоял перед ней, протянув ладони, словно предлагал что-то.

Улыбка разрезала ее лицо, словно рана.

– Ты же не всерьез спрашиваешь, правда?

– Всерьез, – охрипшим вдруг голосом ответил Грей. Он сам не понимал, почему для него это так важно, но просто оставить все как есть не мог.

– Просто погугли мое имя. Даже странно, что ты не сделал этого раньше. По правде говоря, я и не верю, что ты еще не посмотрел.

– Если кто и знает, как часто СМИ искажают информацию, так это я. Ты даже представить себе не можешь, как хорошо я с этим знако́м.

– Я не могу об этом говорить. Никогда еще…

– Никогда никому не рассказывала? – Это он мог понять.

– Ну… – Она сложила руки. Макс Конрад не знает, что сказать? Сюрприз. – Я рассказала своему адвокату.

– Кто бы твоим адвокатом?

– Джеймсон Гюнтер.

– Гюнтер? Гюнтер? Господи, я удивлен, что ты не получила десять лет с этим идиотом.

– Ты его знаешь?

– Нелла знает. С ним рассчитывать не на что.

– Да. Но мне-то его и назначили. У меня же не было трастового фонда Барбарани за спиной.

– А родители не могли помочь?

– Они умерли, слава богу. – Она, должно быть, заметила перемену в его лице и быстро добавила: – Я к тому, что им было бы невыносимо видеть, что со мной случилось. Они погибли в автокатастрофе, когда мне было шестнадцать.

Так вот почему она так странно вела себя в машине. Сжималась и не дышала, когда мимо проносился грузовик. Он для себя объяснил это беспокойством из-за возвращения в тюрьму. Оказывается, он многого в ней не понимал.

– Мне очень жаль.

– Не говори так. – Она отвернулась и посмотрела в окно. – Слышать этого не могу.

– Извини.

Она вскинула бровь.

Он откашлялся.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Мне люди тоже так говорили – сначала о маме, потом об отце.

– Твои родители тоже умерли? – Ее взгляд смягчился.

– Отец – да, точно. А мама… кто знает? Она ушла, когда я был еще маленьким. Я даже не помню ее, а все вели себя так, словно я должен ее оплакивать.

– Ты, наверно, был настоящим магнитом для девчонок. Многие девушки ищут парня, у которого проблемы с матерью, – с каменным лицом заметила она.

– Да, хочется думать, что добрая мама, когда бросила нас, заботилась о моей сексуальной жизни. – Он попытался сказать это небрежно, но боль все равно прорвалась через трещинку в голосе. Может быть, она не заметила?

Это было не совсем перемирие. Но оружие они, похоже, опустили. Его невидимая винтовка выскользнула из дрожащей руки. С Макс он ни за что не мог ухватиться и как будто висел на скользком обрыве, обреченный упасть.

– Итак, ты рассказала своему адвокату правду. Почему же он не использовал ее в суде?

Она выдохнула и расстегнула пуговицу на топе.

Грей напрягся, но ничего страшного не случилось – топ остался на месте, шелк лишь немного освободил горло.

Слава богу.

Макс помассировала шею. Спала ли она вообще прошлой ночью?

– Потому что я запретила ему это делать.

– Ты так хотела попасть в тюрьму?

– Я не персонаж сериала «Оранжевый – новый черный». Конечно, я не хотела в тюрьму.

Просто скажи, хотел крикнуть он. Просто, черт возьми, скажи мне правду.

– Эван Террас был мужем моей лучшей подруги. Мы с Джеки были не разлей вода еще со времен учебы в университете.

– Ты училась в университете?

Она закатила глаза.

– Я знаю, ты нечасто выходишь в свет, но сейчас не 1800-е годы. Женщинам разрешено учиться в университете. Мы даже можем водить машину!

– Нет. Я просто… Мне нужно знать. Нужно понять тебя. – Она была тенью, которая ускользала между пальцев каждый раз, когда он почти выманивал ее на свет. Его работа заключалась в том, чтобы просвечивать тени до того,