Читать книгу - "Гуннхильд, северная невеста - Елизавета Дворецкая"

– А может, ты пока попробуешь поцеловать меня, и поглядим, что из этого выйдет? – оживленно предложил ей Рагнвальд.

Гуннхильд опустила глаза, не замечая возни, которую затеяли эти двое. Нет, не может быть! Когда мужчине нравится женщина, он ведет себя совсем иначе! Вот, как Кнут, например. Старается приобрести ее дружбу… как Рагнвальд – дружбу Ингер.

И в то же время мысль о том, чтобы попытаться подобным образом укротить неприязнь Харальда, наполнила ее не только волнением, но и радостью. Почему бы не попробовать, в самом деле? Не укусит же он ее!

Вот только одна загвоздка: выйти ей все равно придется за Кнута. А если вдруг случится так, что сыновья Горма из-за нее перессорятся… выиграет Ингер, а значит, Рагнвальд.

Одобрила бы эти замыслы бабушка Асфрид? Но что ей остается делать? Если она не готова, по примеру древних героинь, прямо сейчас поджечь дом и зарезать нежеланного супруга, надо как-то спасать и себя, и брата, и родовые земли.

* * *

Но просуществовали эти замыслы недолго. Уже на другой день Ингер прибежала в чулан с известием, что Гуннхильд надо как можно скорее привести себя в порядок, расчесать и уложить волосы, одеться понаряднее и выйти в грид.

– Там к тебе приехали люди из вашего Хейдабьора! – возбужденно объявила она. – Желают тебя видеть, как наследницу Асфрид!

– Откуда они знают, что я наследница Асфрид? – удивилась Гуннхильд.

Богута уже раскладывала на ее лежанке, сделанной из досок и бочек, нарядные одежды, принесенные из девичьего покоя, а Унн принялась расчесывать Гуннхильд волосы, чтобы потом уложить их сзади в красивый узел.

– Ну, это они узнали уже здесь. Они хотели видеть саму Асфрид, потому что у них там рассказывают, что все прочие погибли: и ты, – она кивнула Рагнвальду, – и даже ваш отец. А когда услышали, что Асфрид умерла и перед смертью все отдала тебе, то пожелали говорить с тобой.

Вскоре Гуннхильд вышла в грид, в сопровождении Ингер и служанок. На ней была сорочка из тонкого беленого льна, шерстяное синее платье, украшенное вышитыми полосками шелка, с позолоченными нагрудными застежками и ожерельями. После чулана она была еще бледна, и от ее волос слегка несло рыбой, но, к счастью, приехавшие не подходили так близко, чтобы это заметить.

Здесь она увидела знакомые лица: Торберн Сильный, фриз Альвбад, с которым Торберн постоянно ругался, но тем не менее их редко видели не вместе, а еще Горе Гуннар и старый Улф. Подмигивал, широко улыбаясь, Хрольф Хитрый, тот самый, что собирался просто продать ее Кнуту и уже прикинул примерную цену. Все они желали увидеть ту, что сейчас являлась Госпожой Кольца и воплощала благополучие вика Хейдабьор.

– Предки наши давали клятву верности Годфреду-конунгу и его роду, и этой клятве мы были верны в течение многих поколений, – говорил Торберн. – Мы не можем нарушить эту клятву, ведь тогда боги покарают нас, а нам, торговым людям, нельзя ссориться с Фрейром, подателем урожая, и Ньёрдом, дающим удачу в морских путешествиях, охоте, рыболовстве и торговле. Мы будем верны роду наших древних конунгов, пока хоть кто-то из них остается в живых. А если, – Торберн и его товарищи бросили выразительные взгляды на Горма, – род Годфреда окончательно прервется, лучше для нас будет, – так решил тинг! – принять саксонскую веру и отдаться под покровительство Христа, сына Марии, ибо лишь он сможет помочь нам взамен наших прежних покровителей.

– Это верно, очень верно! – охотно поддержал епископ Хорит. – Вы рассуждаете как мудрые и сведущие люди! Ибо Господь наш…

– Ну а пока вопрос с наследием Годфреда не ясен, Хейдабьор не будет платить податей никому! – отрезал Торберн. – Однако если королева Асфрид и впрямь перед смертью передала Кольцо Фрейи внучке, Гуннхильд, дочери Олава, то мы хотели бы знать, как она намерена этими правами распорядиться.

– Да, королева Асфрид… передала мне свое наследство… – Гуннхильд кивнула, с усилием сохраняя невозмутимость. Услышать из чужих уст давно не звучавшие слова «королева Асфрид» было очень тяжело – ожила в душе притупленная было тоска по временам славы ее рода! – И я…

Она запнулась, не в силах выговорить те самые слова, которые свяжут ее навсегда.

– Асфрид перед смертью одобрила обручение молодой госпожи Гуннхильд и моего старшего сына Кнута, которому предстоит, таким образом, сделаться со временем конунгом всей Дании, – доброжелательно помог ей Горм.

– Обручение состоялось?

– Мы думаем назначить его на День Госпожи – это наиболее удачный срок для такого дела, ведь верно? И я буду рад, если вы останетесь и будете присутствовать – чтобы потом рассказать достойным жителям Хейдабьора об этом событии, как свидетели. Заодно мы обговорим условия для тинга, на котором ваши люди увидят своего будущего конунга.

– Мы хотели бы услышать от госпожи Гуннхильд, что она согласна на все это, – заметил Улф, седой старик, хорошо помнивший празднества по поводу рождения дочери Олава. Невеста больше напоминала пленницу.

– В ее согласии не стоит сомневаться, если она хочет, чтобы ее брат выздоровел и вновь получил свободу, а не был повешен или продан как раб, – сказал Харальд, пристально глядя на Гуннхильд. – И я прошу богов, чтобы мой брат не пожалел об этой женитьбе! Не всякий выдержит такую близость… с богами! Не раз бывало, что боги избирали человека себе на забаву, сводили его с ума и толкали к гибели!

Гуннхильд вспыхнула: гнев вытеснил из души тоску, и она уже хотела ответить, но мысль об Рагнвальде заставила ее сдержаться. Как все же хорошо, что ей предстоит выйти за Кнута, а не за Харальда!

– И еще я хочу сказать, – упрямо продолжал Харальд, – если вик Хейдабьор надумает обратиться к Христовой вере, то ему не придется искать себе подходящего конунга в чужих землях. Может найтись такой, кто пойдет навстречу разумным пожеланиям достойных людей и станет христианским конунгом в христианской стране. Родство со старыми богами ему тогда не понадобится!

– Это пока преждевременно! – твердо оборвал его Горм, недовольно хмурясь.

Взгляд его смягчился, перейдя на Гуннхильд:

– Ну так что же ты ответишь нам, девушка? Все уважаемые люди, что здесь собрались, желают услышать твое решение.

– Я хочу быть королевой там, где правили поколения моих предков, – ответила Гуннхильд, и голос ее звучал твердо. – В Южной Ютландии и в Хейдабьоре. И так сложилось, что быть там королевой я могу лишь при условии, что стану женой сына Горма. Поэтому я согласна.

Принятое решение неожиданно доставило ей самой облегчение и удовольствие: она спасала брата, устраивала свою судьбу, а еще получала возможность отомстить Харальду, сделав то, чего он так не хотел.

– Да услышат боги твои слова! На празднике Дня Госпожи мы призовем их в свидетели вашего обручения. А я могу быть только рад, что в мою семью входит женщина, исполненная стольких достоинств: знатная родом, красивая собой, отважная, разумная, верная своему долгу и преданная чести рода! Надеюсь, что и моему роду ты будешь так же верна, когда войдешь в него! – Горм улыбнулся, намекая на недавний ночной переполох. – Ты создана быть королевой Дании, единственной королевой! Ты станешь достойной преемницей моей дорогой супруги, королевы Тюры, и будешь украшением этой страны, истинной Фрейей, подательницей добра и благополучия.