Читать книгу - "Греховная страсть - Эми Хэссинджер"

— Кто вам это сказал?

— Она сама.

Он смотрел на меня некоторое время, а потом дико расхохотался:

— Вы шутите. Но мне всегда нравились женщины, которые умеют шутить.

Я посмотрела на Бенсона, который внимательно следил за разговором:

— Ну да, — сказала я, — обожаю пошутить.

Спустя месяц мэр рассказал мне свою версию его женитьбы на мадам Лапорт. Мадам, или Симона, как он ее называл, приехала в Куозу одна, ей было всего двадцать пять лет, и только служанка сопровождала ее. Они приехали в повозке и остановились в деревенском парке. Симона строила глазки всем мужчинам, которые проходили мимо. Мэр как раз играл в мяч с друзьями, когда она обратилась к ним и спросила, не мог бы кто-нибудь указать путь до Ренн-ле-Шато, сопроводив их туда. У Филиппа была небольшая перепалка с друзьями, но уже через очень короткое время он выступал в роли провожатого.

По дороге, пока они ехали, Филипп узнал, что она ехала осмотреть замок, который был выставлен на продажу. Симона была дальняя родственница семьи Вертело, тех самых, которые владели этой деревушкой. Это было как раз после смерти Анны Марии де Вертело.

— Но Анна Мария была сумасшедшей, как и ее мать, — сказал мэр, — но у бедной женщины была причина сойти с ума, она потеряла своего сына, когда ему было всего восемь лет. Она умерла как раз перед революцией. Говорят, она бродила где-то несколько дней, не понимая, ночь сейчас или день, а потом, вся грязная, появилась в церкви. Ты не могла об этом не слышать! — добавил он.

— Семья Симоны, — продолжал мэр, — отдалилась от семьи Вертело с тех, пор как дедушка Симоны, двоюродный брат Анны Марии, обратился в иудаизм. Он влюбился в дочь торговца, и когда она не захотела покинуть свою семью, чтобы выйти за него замуж, он покинул свою. Перед бракосочетанием он обратился в другую веру, и его семья перестала его принимать.

Они словно отрезали его от себя, и он с невестой уехал в Лион. Там он открыл свое дело, которое принесло ему известность, деньги, независимость и авторитет. У них было много детей, включая и отца Симоны. Симона — единственная наследница этой ветви семьи Вертело. И когда она узнала, что фамильный замок снова продается, она приехала на него взглянуть.

Симона сразу же влюбилась и в деревушку, и в замок, подписала все бумаги о покупке замка, а жители деревни и Филипп влюбились в нее. Им понравилась новая хозяйка: она была гораздо приятнее и приветливее, чем предыдущие хозяева. Но вскоре они узнали, что она еврейка, и отвернулись от нее. А Филипп сделал ей предложение прямо в ту ночь, когда они впервые прибыли в замок. Симона, будучи опьяненная красотой местности и замком, согласилась.

Когда они объявили об этом своим семьям, то наткнулись на стену непонимания, потому что они были разных вер. И они переехали в замок и стали жить вдвоем, совершенно отдалившись от своих семей.

Вскоре восторг от Филиппа и деревни у нее прошел, и она уединилась, не желая иметь детей. Она читала много книг и вскоре уже не принимала ни одну веру, ни христианскую ни иудейскую. А по деревне скоро поползли слухи, что муж и жена спят в разных спальнях, поэтому у них и нет детей, потом прочие слухи, на которые только были способны злые языки.

Я выслушала его историю, поблагодарила и уже собралась уходить, мне так о многом теперь надо было подумать, но мэр остановил меня:

— Ты приходила, чтобы спросить меня о чем-то, ведь так?

Спрашивать его о том, о чем я хотела узнать у него раньше, уже не было смысла, и я сказала:

— Я просто пришла поинтересоваться мадам. Передавайте ей от меня привет.

— Будет лучше, если ты при случае передашь ей мой. Она всегда любила тебя.

Меня поразила глубина боли мэра. Я ушла от него, думая о том, кто же из них лгал, а кто говорил правду. Оба рассказывали о сумасшедших женщинах. И Беранже рассказывал мне то же. Интересно, это одна и та же женщина или это разные дамы? Почему все-таки уехала мадам? Почему она не хотела детей от своего мужа? Обманывала ли она меня? Ведь история, которую рассказала мне она, в корне отличалась от той, которую рассказал мне мэр. Если она обманывала меня, то почему?

Бейт-Ания[23]

На дороге они встретили женщину, которая шла одна. Когда она увидела Иешуа, она решительно направилась прямо к нему. Кефа и Иоханан вышли вперед, чтобы преградить ей путь, защитив его от возможного нападения, но Иешуа коснулся их плеч, чтобы они разошлись в стороны.

— Марта, — сказал он, кивнув.

— Учитель, — склонила голову Марта, а когда подняла, глаза ее сверкали от гнева:

— Почему ты не приходил?

— Вот он я, — ответил Иешуа.

— Ты знал, что он болен. И не пришел. Теперь он умер. Элазар[24] умер. Наши сердца разбиты. Мы думали, что ты придешь.

Иуда выступил вперед:

— Откуда мы могли знать? Мы в пути с самого Шаббата.

— Ш-ш-ш, Иуда, — произнес Иешуа, — я знал.

Марта запрокинула голову назад и посмотрела в небо, чтобы сдержать слезы:

— Как ты допустил, чтобы он умер!

— А сколько других людей умерло в тот же день, что и твой Элазар? — парировал Иуда. — Сколько других страдает? Почему все они не получили особое лечение?

— Иуда, — сказал Иешуа, качая головой, — ты поглупел от гнева. — Потом, обернувшись к Марте, он добавил: — Послушай, Элазар вновь воскреснет.

Марта встретилась с ним взглядом.

— Ты вернешь его нам обратно? — спросила она.

— Где он похоронен?

Она указала на отдаленную гору, на которой были видны несколько крупных белых камней, стоящих рядом. Их было хорошо видно на темной горе.

— Сходи за своей сестрой и приведи ее сюда. Мы пойдем к нему вместе.

Марта ушла, поспешно направляясь к деревне.

Мужчины разошлись в разные стороны — некоторые собрались под платаном, другие спустились вниз по склону в поисках какого-нибудь источника, чтобы утолить жажду. Женщины — Мириам, Сусанна, Йохана и Шломит — сели вместе в сторонке, неподалеку от платана. Они были обеспокоены и сидели на траве, словно дикие животные, готовые вскочить в любой момент.

— Кто она такая? — спросила Йохана.

Они обернулись к Сусанне — их оракулу. Она помнила имена и взаимоотношения, семейные связи, она запоминала все, впитывая любые сведения, словно губка.

— Сестра жены Иешуа, — сказала она, пропуская стебельки травы между пальцами. — У нее было две сестры, вторую тоже зовут Мириам. — Она стыдливо улыбнулась