Читать книгу - "Аромат колдовской свечи - Наталья Калинина"

– Тебе уже было сказано, что за помощью надо обращаться к специалистам. Я бессилен.

– Бессилен, но я, как уже говорил, нашел источник твоих сил! – горячо воскликнул молодой.

– У тебя с собой? – строго осведомился старик и даже протянул ладонь с шишковатыми пальцами, будто в ожидании.

– Нет, но если я тебе верну, ты мне поможешь?

Старик помедлил с ответом, и молодой человек, пристально вглядываясь в его морщинистое лицо, на котором ясно, будто на плазменном экране, читались сомнения и колебания, почти возликовал, решив, что одержал победу. Но в тот момент, когда на лице молодого готова была появиться довольная улыбка, старик твердо ответил:

– Нет!

– Даже ради спасения человека? – привел последний довод молодой.

– Ради спасения человека, как ты говоришь, ты погубил другого, – едко заметил старик. – Какое ты имел право распоряжаться чужими жизнями?

– Кто бы говорил, – скривил губы молодой человек. И с вызовом посмотрел старику в глаза. Два взгляда похожих глаз – одинаково светлых, но взгляд старика, хоть в нем и полыхал гнев, был куда добрее, мягче и теплее холодного, будто лед, взгляда молодого мужчины.

– …Тот несчастный парень – раз, – продолжил старец, пропуская едкое замечание мимо ушей. – Журналист – два.

– Я не виноват в его смерти! – возмутился молодой.

– Косвенно – виноват.

– Тогда и ты тоже! Ты виновен во всех этих смертях! С тебя и началось…

– А я вины с себя не снимаю, – отрезал старик. – Далее, эта девочка, журналистка, тоже по лезвию ходит.

– Нечего было хватать то, что ей не принадлежит! Но будь спокоен, папаша, я заберу это у нее. Только и тебе не верну!

– Для того чтобы сделать свое гнусное дело? – заметил старик. – Не ради же спасения девушки.

Молодой поджал узкие губы, но промолчал.

– Ради спасения своей шлюхи…

– Не смей ее так называть! – заорал гость, сжимая руки в кулаки.

– Ради спасения своей шлюхи, – невозмутимо повторил старик, вставая из кресла, – ты готов погубить и эту девушку, которую привез мне якобы для лечения. Благородным делом маскируешь грязь.

– Ложь!

– Не ложь, сын. У этой раненой девушки – слишком большой потенциал, ты это понял и решил этим воспользоваться. Бог мой, неужели ты ради своей шлю…

– Не называй ее так!!!

– Хорошо. Но неужели ты готов убить и эту несчастную девушку, чтобы спасти падшую женщину, которая сама себя разрушила? Ее тело еще влачит жалкое существование, но душа уже давно мертва. Мертва, сын! Даже если бы я был полон сил, как раньше, я бы не смог напитать этот сосуд без дна, в который превратилась ее душа, жизнью. Оставь ее, сын. Так будет лучше и для тебя, и для нее. Одумайся!

Молодой не сразу ответил. Он вновь нервно заходил по комнате, то сжимая, то разжимая кулаки. Наконец, остановился возле «стенки» и, развернувшись к старику, глухо ответил:

– Отец, ты знаешь, что такое – любить. Любить так, что все нормы и правила рассыпаются, будто песочный замок. Из всех ценностей для меня существует лишь одна – любовь к этой женщине, пусть, как ты назвал ее, и шлюхе, и мертвой душой. Но для меня она – богиня. Чистая, невинная. Задумывался ли ты о принципах, моралях, нормах, когда ради спасения своей любимой девушки погубил того, кого почти боготворил? Кого считал своим Спасителем, Учителем, Отцом? Нет? Вот и я, отец. Вот и я так же ради спасения любимой готов на все. Ты говоришь, что у нее нет шансов? Ложь! У нее есть шанс – один-единственный. И ты знаешь, какой.

– Я понимаю тебя, сын, хоть и не понимаю твою такую сильную любовь к недостойной женщине. Но послушай, тем способом, которым ты задумал ее спасти, только навредишь себе! Она не останется с тобой, как бы ты ни желал этого. Я знаю, что говорю. История повторяется. Я был в подобной ситуации, в похожей был и мой учитель. Ты не будешь счастливым, как не стали и мы, использовав свой дар во спасение. Одиночество – вот плата за добро. Эта женщина не останется с тобой.

– И все же я попробую, – тихо ответил молодой. – Пусть она и не останется со мной, пусть. Но я подарю ей шанс. Ты отказываешься мне помочь – что ж, тогда не ставь мне препятствий. Я сам все сделаю. Повторю лишь то, что сделал однажды ты.

«…Что сделал однажды ты…» – Слова молодого человека всколыхнули воспоминания, о которых старик мечтал забыть. Через всю жизнь он пронес то жуткое ощущение холода, от которого не только коченело тело – душа превращалась в лед. Всего лишь на мгновение он отвлекся, и защита, которую он тщательно выстраивал вокруг себя, оказалась разрушенной. В то мгновение, которое чуть не растянулось до вечности, он пережил столько страха, сколько не испытал за всю жизнь. А пережил он многое – и войну, и гонения в молодости, а потом – в зрелости, видел тоже многое. Но ужас, который он тогда испытал, не смогли затмить и ужасы войны. Никогда, даже на поле боя, он не был так близок к смерти, как тогда, в то вечное мгновение.

– Ты даже не знаешь, что это такое… – тихо сказал старик. – Это чудовище… Один неверный шаг, и ты погибнешь.

– Так помоги мне, – так же тихо ответил молодой человек. – Ты мне поможешь?

Старик помедлил с ответом. Поднял глаза к потолку, будто обдумывая свое решение, после чего перевел взгляд на сына:

– Да. Да, я тебе помогу.

– Хорошо, – молодой мужчина расплылся в недоверчивой и обрадованной улыбке. – Спасибо, отец.

Старик сделал шаг навстречу ему, протягивая руки, будто для объятия, но неловко зацепил журнальный столик и смахнул с него стакан с водой. Молодой человек быстро наклонился, чтобы поднять стакан с пола, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы старик схватил со стола графин и с силой обрушил его на затылок гостя.

– Прости, сын, – дрогнувшим голосом произнес он, наклоняясь к распростертому у его ног телу. – Я действительно хочу тебя спасти. От глупостей, которые ты собираешься натворить. Прости…

Старик ласково потрепал оглушенного сына по плечу, выпрямился и подошел к двери, ведущей в другую комнату. Повернув торчащий в замке ключ, он приоткрыл дверь и вошел в помещение.

– Дочка, ну как ты? Встать можешь?

Девушка, находившаяся в кровати, слабо кивнула, и старик приободрился:

– Хоть и нельзя тебя еще тревожить, но придется. Нам здесь оставаться опасно. Вставай, и пойдем.

* * *

Егор и сам не понял, как получилось, что он уснул. Вернувшись домой, присел в кресло на пару минут, чтобы перевести дух, – и вырубился, иначе и не скажешь. Прямо в одежде и в мокрых носках. Проспал он и остаток ночи, и утро, и день. Да так крепко, что не слышал ни звонков на мобильный, ни будильника, ни дневного шума. Ничего. Видимо, сказались бессонные ночи, которые он провел в тревоге за сестру и в дороге.