Читать книгу - "Оттенок ночи - Кэтрин Диан"

class="p">Улыбка Элис стала ещё шире.

— Я дам вам, ребята, поговорить. Мне нужно размять ноги.

Что ж, это определённо вызывало тревогу. Что происходит?

— Да, конечно. Я составлю ей компанию.

И тут Элис, проходя мимо, сжала его руку. Тёплое, дружеское пожатие. Определённо тревожные звоночки.

Когда Элис ушла, Рис направился к постели Герцогини. Ему по-прежнему не нравилось всё это ослепительно белое, а от медицинских аппаратов он чувствовал себя неуютно, но на Герцогине был её зелёный халат, так что это уже что-то.

— У меня волосы становятся плоскими, — пожаловалась она, приглаживая свои короткие седые кудри.

— Ах, ты скоро вернёшься домой.

— Присаживайся, милый. Ты похож на великана. Я едва могу видеть всё, что наверху.

— Знаешь, во мне всего 190 см.

— О, всего лишь. Там, откуда ты родом, наверное, все растут большими.

Рис плюхнулся на освободившийся стул Элис.

— Ты же видела моего друга, Нокса.

— Он просто прелесть.

Рис широко улыбнулась. Боже, разве это не похоже на Герцогиню — называть Нокса «прелестью»? Ему не терпелось использовать это слово самому.

— Ты хорошо себя чувствуешь, дорогой?

— Ты невозможна, Герцогиня, — это она лежала на больничной койке и всё же это она спрашивала его, всё ли с ним в порядке?

— Я знаю, что ты сова, — сказала она. — Дни даются тебе тяжело.

— Невыносимо и нелепо, — с нежностью поправил Рис. И с уклончивостью.

— Тогда ладно, милый. Я оставлю тебя в покое.

Несмотря на то, что Рис знал, что что-то происходит, он пока не хотел об этом знать, поэтому перевернул газету, чтобы посмотреть игру в судоку.

— Боже, она действительно всё испортила.

— Можно подумать, что врач будет хорошо разбираться в цифрах. Не говори ей, что я это сказала.

— Пф, она может выслушать правду в лицо.

— Она крепкий орешек, — согласилась Герцогиня.

— Конечно, она такая. Она же твоя дочь.

По правде говоря, Рис немного ревновал к Элис, но он не мог не любить любого, кого любила Герцогиня, а Элис была действительно хорошей женщиной, этого нельзя отрицать.

Рис немного поработал над судоку, пока Герцогиня развлекала его рассказами о больничном персонале и описаниями предлагаемых блюд. Ей действительно понравилось желе. Рис терпеть не мог его консистенцию, поэтому в этой части рассказа ему пришлось поморщиться.

— Я всё-таки кое-что для тебя припасла, — она порылась под подушкой и вытащила пачку «M&Ms».

— О, славно, — Рис взял упаковку, вскрыл её и разделил цвета.

— Я возьму жёлтые, — сказала она.

— А зелёные нет?

— Зелёные тебе.

— Что ж, спасибо, Герцогиня.

Герцогиня обожала сладости, которые тают во рту. Рис обожал хрустеть. Обычно ей нравилось подшучивать над ним по этому поводу, но на этот раз она промолчала. На её лице появилось задумчивое выражение, и она принялась хрустеть конфетами, что было для неё нехарактерно.

— Я знаю, ты хочешь сказать мне что-то плохое, Герцогиня.

Она сцепила поверх зелёного халата руки, покрытые пигментными пятнами.

— Это не плохое, дорогой, просто… ну… — она замолчала, опустив глаза.

— Ты собираешься переехать к Элис, не так ли?

Она печально посмотрела на него.

— Давно пора, дорогой.

— Герцогиня, прости, что меня там не было. Я исправлюсь. Я постараюсь быть рядом как можно чаще…

Она сердито посмотрела на него.

— Перестань вести себя так, будто это твоя вина. Это не так, и я больше не хочу слышать ни слова об этом. Но время пришло. Знаешь, ещё до того, как ты переехал в квартиру, я уже думала об этом.

— Но ты же хотела остаться в своём доме.

— Да, и то, что над гаражом живёт сильный, красивый мужчина, тоже не помешало.

Рис закатил глаза. Он знал, что ей всё равно, как он выглядит. Это одна из черт, которые он в ней любил.

— Мне понадобится больше ежедневной помощи, как сейчас, когда я встаю на ноги, так и в будущем. И я знаю, — она подняла руку, когда он открыл рот. — Я знаю, что ты бы помог мне. Я знаю, ты бы сделал всё, что в твоих силах. Но так будет лучше. Для тебя и для меня. И мне нужно больше времени проводить с Элис. Ну, ты знаешь, до неизбежного.

— Боже, не говори так.

Она проигнорировала его протест. Она смирилась с тем, с чем он не был готов столкнуться. Она сказала:

— Но мне нужно знать, Рис, будешь ли ты в порядке. Без меня.

У Риса так сдавило горло, что он поначалу не мог сглотнуть. Дело сейчас не в нём.

— Герцогиня…

Её рука сомкнулась на его запястье, пальцы вжались в шрамы, которые так и не зажили полностью, потому что порезы были настолько глубокими. Рис чуть не отшатнулся, ему не нравилось вспоминать о той ночи, не нравилось думать, что Герцогиня могла что-то помнить. Она никак не могла, но это всё равно преследовало его, и ему было тяжело, когда кто-то, даже она, прикасался к этим шрамам.

Она убрала руку с его запястья, и её узловатые пальцы нашли его гладкие, сильные.

— Мне нужно знать, милый.

— Герцогиня, не беспокойся обо мне. Мне только нужно знать, что с тобой всё хорошо. Это всё, что имеет значение.

— Потому что ты любишь меня.

— Да. Потому что я люблю тебя.

— Неужели ты не понимаешь, милый, что я тоже люблю тебя?

— Чёрт, — Рису пришлось потереть один глаз о плечо. Затем ему пришлось вытереть другой.

— Так что не лги мне, Рис. Ты будешь в порядке без меня?

— Я буду очень по тебе скучать.

— Что ж, тебе лучше навещать меня, потому что я тоже буду по тебе скучать. А теперь ответь на мой вопрос, молодой человек.

— Да, Герцогиня. Со мной всё будет в порядке.

Она вздохнула и расслабленно откинулась на подушки. Её рука выскользнула из его ладони, и она погрузилась в сон. Рис встал, склонился над кроватью, поцеловал её в сухую щёку и поблагодарил Идайоса за то, что Мэйбл Льюис нашла его той ночью.

Глава 24

Луке очень даже нравилось наблюдать, как Талия стоит у него на кухне и роется в холодильнике, одетая в одну из его чёрных футболок, доходящую до середины бедра. Он знал, что это такое клише для мужчин, но ничего не мог поделать с тем, что это наполняло его типично мужским удовлетворением.

— Боже, — пробормотала Талия, — неужели у тебя нет ничего съедобного?

Лука включил кофеварку.

— Как можно считать яйца несъедобными?

— Я не хочу их готовить. Всё тут требует кулинарной обработки, и ты, возможно, способен прожить на сельдерее и миндальном молоке, но я не могу.

— Ты преувеличиваешь. И готовить буду