Читать книгу - "Месть за моего врага - Алексин Фарол Фоллмут"

рукой по небритым щекам. — Рома ослаблен, — наконец сказал он, и, заметив удивленный взгляд Льва, покачал головой, призывая его к молчанию. — Это не моя тайна, чтобы раскрывать. Но Рома принимает решения, продиктованные отчаянием. Он живет, как человек, который ничего не боится потерять, и он далек, очень далек от здравого смысла.

— Значит, мне следует его защищать?

Дмитрий покачал головой.

— Тебе следует делать то, что ты считаешь правильным, — сказал он. — Если твои инстинкты подсказывают, что эта вражда между нашей семьей и семьей Яги не стоит потерь, — а предупреждаю, это может стоить наших жизней. Или твоей, — добавил он, становясь серьёзнее, — тогда ты ответственен за то, чтобы следовать своим убеждениям. Ты подчиняешься им прежде всего.

— Я думал, что мы в первую очередь сыновья Фёдорова, — сказал Лев, и Дима снова покачал головой.

— Что значит быть сыном Фёдорова, если в процессе мы уничтожим сами себя? — спросил Дмитрий, и выражение его лица стало таким, какого Лев ещё никогда не видел у него. — Что значит быть частью любой семьи, если это приводит только к потерям?

Лев прикусил губу.

— Но, Дима…

— Если ведьма Антонова вызовет Рому на бой, он погибнет, — резко сказал Дмитрий. — Он не сможет защитить себя, и даже если бы мог, это не гарантирует его безопасность. Рома знает это, — добавил он, снова посмотрев на Льва. — И теперь знаешь и ты.

Он резко поднялся на ноги и отвернулся. Лев рванулся за ним.

— Но, Дима…

— Я люблю своего брата, — яростно сказал Дмитрий, резко обернувшись к Льву, как будто тот пытался ему возразить. — Я люблю его. Я защищал его, сражался за него, был рядом, безоговорочно…

Лев вздрогнул, узнав слова, которые Роман сказал ему всего несколько часов назад.

— Дима, всё в порядке…

— Надеюсь, тебе никогда не придётся узнать, чего стоило мне носить нашу фамилию, — продолжил Дмитрий, его голос стал тише, резче. — Какие бы решения ты ни принимал, Лев, убедись, что сможешь c ними жить.

Казалось, разум Дмитрия был переполнен тайнами, и дверь от этого хранилища неумолимо захлопывалась. Лев позволил брату уйти, наблюдая, как тот снова погружается в свои мысли.

— Прости, — тихо произнес он, не понимая, за что именно извиняется.

К тому моменту Дмитрий уже больше не слушал.

III. 10

(Сделка в силе)

— Скажи мне, что у тебя есть хоть что-то, — произнес Роман, врываясь в кабинет Брина. — Если ты хочешь, чтобы я с тобой расплатился, тогда мне нужна информация.

Брин поднял палец, призывая к тишине, и аккуратно сделал закладку на нужной странице своей книги, прежде чем удостоить Романа взглядом.

— Хм? Ах, это… да. Верно, — подтвердил он. — У меня есть кое-что. Сделка всё ещё в силе.

Роман нахмурился.

— И тебе не пришло в голову связаться со мной?

— Нет. Но и тебе, — недовольно заметил Брин, — не пришло в голову упомянуть, что ты уже убил Марью Антонову. А ведь, если помнишь, она до сегодняшнего дня была моим основным источником.

— Кто теперь? — потребовал Роман.

— Имеет ли это значение? У Марьи Антоновой появился преемник. Как, собственно, и у твоего брата Дмитрия, — заметил Брин, без лишних любезностей указывая на Романа. — Когда ведьма умирает, Роман, время не останавливается.

Федоров закатил глаза.

— Ты собираешься сказать мне, где пройдет сделка, Бридж, или мне придётся лезть из кожи вон, чтобы вытянуть из тебя информацию?

— Знаешь, я терпеть не могу указывать на очевидное, — ответил Брин, делая это с явным удовольствием, — но ничего из этого не потребовалось бы, если бы ты просто отдал мне магию Марьи Антоновой, как и обещал, что было весьма конкретно.

— Я собирался, но Дима… — Роман раздраженно зарычал. — Я не знаю, что он сделал с её телом.

— Ну, мне ведь нужен всего лишь один орган, разве нет? — заметил Брин. — Печень? Почка? — Он сделал паузу, взял стакан со смузи и шумно отпил через соломинку. — Сердце? — спросил он, отхлебнув напиток с нарочитым наслаждением.

Роман поморщился.

— Ты мог бы хоть немного мне помочь, знаешь ли. Я всё ещё могу достать это для тебя, уверен, что смогу, но если ты… — Роман сжал губы. — Только не в том случае, если кто-то из Антоновых убьёт меня раньше.

Брин пожал плечами.

— Значит у тебя есть выбор: либо дождаться, пока они до тебя доберутся, либо успеть выдать своего брата, чтобы выполнить свою часть сделки, — предложил он равнодушно. — Возможно, когда ты больше не будешь мне должен, я рассмотрю возможность оказаться на твоей стороне.

— Бридж, да ради всего святого…

Брин громко вздохнул, подняв книгу.

— Успокойся уже, — пробормотал он, бросая Роману записку с адресом и временем. — В конце концов, я всегда держу своё слово, верно?

На это Роман развернулся на каблуках и ушёл, сомневаясь, что Бридж вообще заслуживал какого-либо ответа.

III. 11

(Чашка чая)

Усталость от магии не была похожа на ту, что Баба Яга когда-либо испытывала. Даже после многих лет воспитания семерых детей и управления домом для мужчины, которому никогда не приходилось и пальцем пошевелить. Магия представляла собой нагрузку, сравнимую с напряжением мышц; это было мучительное занятие, требующее и физической, и умственной энергии, как и использование любой части тела. Она не появлялась из ниоткуда, и за нее всегда приходилось платить: ценой, затратами, усилием. Используя её, расходуешь себя, хотя она старалась, чтобы это не было слишком заметно, когда медленно присела напротив младшей дочери за кухонным столом.

— Как ты себя чувствуешь, Сашенька? — спросила она. Яга знала, что Марья не хотела, чтобы Саша бралась за это дело, и теперь, на мгновение, её охватило сбивающее с толку беспокойство. Она задумалась: осудила бы её дочь за это решение, или, возможно, Яга вовсе не потеряла бы Марью, если бы тогда проявила меньше настойчивости?

Саша моргнула, возвращаясь к разговору.

— Ох, нормально, мама. Я не предвижу никаких проблем, — сказала она с лёгкой суровостью, которой, по предположению Яги, она научилась у старшей сестры. Саша хорошо переняла твердость, присущую Марье.

— Есть одна вещь, мама, — медленно начала Саша, прочистив горло. — Я думаю, что это один из братьев Фёдоровых убил Машу. — Она замолчала, прежде чем добавить: — Думаю, это был средний, Роман.

«Стервятник» — прозвище, которое дала ему Маша, ведь в его глазах таилась смерть.

— Да? — осторожно переспросила Яга, выжидая.

— Да, — сказала Саша. — Я поставила на него ловушку.

Этого Яга не ожидала.

— Что ты сделала, Сашенька?

— Просто предоставь это мне, мама, — ответила Саша после паузы. — Знаю, возможно, в прошлом я… разочаровывала тебя,